Сегодня мой дом - обитель проклятых, удушающая петля над головой, которая напоминает какие ошибки были совершены в прошлом и кого стоит остерегаться в будущем. Мой дом - это водоворот, закручивающий чужие жизни, прекрасная презентация искушений, которым я подвергся не раз и которым подвергал других. И если я однажды поверю, что мой дом неприступная крепость, то непрошеный гость будет моим врагом.

Когда тело большого красного дракона устало падало, по земле шли трещины и случались самые невероятные катаклизмы. Когда он тяжело вздыхал, воздух из его легких стремился занять все пространство, разжигая печи для грешников. Люцифер был опустошенным, древним богом, против собственной воли заточенный под каменным сводом и провозглашенным его королем. И как бы красочно не запугивали человечество своими религиозными сказками, как бы не слагали легенды о его могуществе - никто не хотел быть богом смерти от самого создания земли. Но для отверженных и непризнанных это порой единственный разумный шаг.

И если в этом мире была великая любовь, которой он без остатка делился, то в его части подземелий (наверняка самых больших и самых роскошных среди всех пантеонов) Самаэль испытывал ее к каждой попавшей душе. Потому что в них заключалась частица его страсти, гнева, чревоугодия и даже печали. Красный дракон не любил, когда к нему врывались без приглашения, особенно, различные архангелы, утягивавшие души наверх или в очередной раз демонстрируя Ад избранным, не спросив мнения хозяина.
Но в этот раз все было по-другому. Это место оставалось его телом, которое сейчас встревожили. Не милые родственники, а другие боги.
Впрочем, Люцифер совершенно точно знал где проблема - на окраине Лимба, там где навеки застревали ученые, поэты и астрономы, которые своим идеальным поклонением Зевсу разгневали самого Яхве.

Почти через мгновение он будет рядом. Невидимой тенью подкрадываться сзади, узнавать Гермеса - когда-то, во времена его греческого бессилия, он мельком замечал этого мальчишку. И видимо сама судьба привела его к Самаэлю - тот отчаянно держался за артефакт, который жаждал заполучить любой ангел. То, что несло смерть Дьяволу.
Он не сомневался, что лучшего шанса сыграть и одержать победу над другим богом, а заодно спасти себя от гнева господня, уже не будет.

Вокруг стало громче. Тяжелый, терзающий гул в голове, тысячи голосов сплетались в хор плача, а вокруг - никого. И совершенная тишина. Единственный настоящий звал Гермеса вглубь пещеры, там вдалеке едва различимый силуэт печального старика, нашедшего славу при жизни, но не после смерти.

- Когда мы слишком любим старых богов, былые принципы, мы не способны заслужить прощение единого владыки и вынуждены за свою честь страдать каждую секунду бесконечности, - Люцифер появился рядом, словно из воздуха, и указал в сторону ученого, - Аристотель. У него не было шансов на рай, счастье и все остальное, что любят обещать языческие боги. У него не было возможности избежать этого безболезненного страдания. А у тебя он есть.

Горячий туман сгущался так быстро, что за Гермесом стала пропадать река, приведшая его сюда. В этом паре возможно было различить лишь нависающий над ним и копьем силуэт демона. Но Самаэль не смел прикоснуться, потому что копье отвергало его всякий раз и обжигало сильнее пламени.

-Боюсь, что ты заблудился и твой путь закончится быстро, если ты отдашь игрушку, которая тебе не принадлежит.
Люцифер запутывал его. Водил как слепца по лабиринтам, чтобы подвести к другой черте, что находилась после матерей, не успевших покрестить своих младенцев. Там царствовала истинная жадная похоть. Он остановил Бога на краю ямы, кишащую телами, сплетающимися в одну бесформенную массу.

-Я знаю, кто ты. Искусный вор, который наверняка умеет делать выбор в пользу правильных людей.
Он провел рукой вниз, к пояснице, царапая и готовясь толкнуть в обрыв. Сатана понимал, что скорее всего чужак знает цену оружия в его руках. И просто так он вряд ли захочет его отдать.

Подпись автора

is heaven just for victims, dear?

- Обо мне вообще много любят болтать, - Самаэль наклонился к его уху, замечая как крепко сжались пальцы Гермеса, и оскалился.

Наверное, вся ирония была в том, что зло, созданное Яхве так до конца и не могло быть уничтожено. Все это держалось на словах, на мелких столкновениях, приносивших лишь божественную славу. Не ему. И оттого становилось паскудней - сомнительная репутация Сатаны была выстроена на (возможном) его низвержении, как будто он уже проиграл.

- Ты хочешь сделку? А у тебя есть то, что я не могу взять? - он рассмеялся и голос его доносился отовсюду, словно они были заперты в пустой комнате, -  Знаешь, любая из них может оставить тебя тут навеки, я же предлагаю нечто большее - свободу. Или смерть. По-моему для богов сейчас наступили не лучшие времена, стоит ли терять такое прекрасное тело ради какой-то палки?

Люцифер желал прикоснуться к оружию, словно сейчас оно становилось его наркотиком, иллюзией от которой нельзя было оторвать взгляда. Его терзали муки, тот диссонанс, что его заветная цель была рядом, но не принадлежала.
На самом деле во всем этом искусном вранье нельзя было заподозрить, что посох, по какой-то причине, служил для него ядом. Простое прикосновение разносилось по телу такой болью, что ему приходилось забираться обратно в самые недра Ада и ждать, пока его собственный гнев не исцелит.

- Но не спеши с решением, я слишком давно не видел старых знакомых, чтобы отпустить тебя так быстро. Тем более пару лет мы уже давно потеряли.

Действительно, время в его царстве текло вразнобой: то слишком медленно, то чересчур быстро. И первое было знакомо лишь тем, кто каждый частицей своей души испытывал муки, а второе  только спустившимся сюда по собственной воле.

В эти моменты его разум затуманивался, а сердце билось быстрее и было объято тем пламенем, что горели в этой бездне. Самаэлю не нравились строптивые мальчишки, которые играли с его доверием. А эта дерзость богов была самой мерзкой на вкус.
К ноге Гермеса медленно и плавно стала подползать змея - тот хвост, который появился у Люцифера, когда его тело переживало трансформацию, а из-за спины вырывались крылья. Она окружила его щиколотку, мгновенно ускорилась, обвивая тело греческого Бога. Самаэль вцепился когтями в поясницу и закрыл крыльями, нырнув в самую бездну. Он чувствовал кожу, пот, каждый вздох умоляющих о прощении женщин и мужчин, неистово парящих от одной скалы к другой и разбивающихся в этом страстном танце. Почему же просто не убить?
Он хотел понять Гермеса прежде, чем его глаза закроются.

Эта комната напоминала дорогой бордель, срисованный со старых фильмов. В душном помещении каждая стена впитала в себя запах эфирных масел, а багровые поверхности вельветовых диванов уже готовы были принять освобожденное тело Гермеса, нежно и ласково, создавая вокруг него новый мир. Совсем не похожий на предыдущий. Над его головой болталась позолоченная люстра, удерживающая десятки восковых свеч, медленно ронявших свои жирные капли на пол. Тут было жарче, чем в других частях Ада; топливом служили они - великие жрицы, устремившие свой лукавый взгляд в сторону Бога, поднимаясь со своих привычных мест и двигая похотливые тела навстречу. Окружившие, страстные, настойчиво стягивают с него одежду, женщины покрывали его хрупкое тело поцелуями и ласкали языками. Где-то возле шеи чужака раздался тяжелый вздох и грубая рука демона схватила его у самого основания челюсти. Мельком взглянул на копье, Люцифер надеялся, что пальцы ослабят свою хватку.

- Но из моего великодушия, я могу подарить тебе самые яркие впечатления и воплотить самые смелые желания. Ты можешь обрести могущество, которого не знал Зевс, отправить любого врага в Тартар и освободить тебя от бремени мелкого бога. Или ты  жаждешь чего-то иного?

Каждый свой грех Дьявол создавал с особой любовью, воплощая через них смелые миры и откровенные фантазии, по которым можно было блуждать бесконечно. Он лежал рядом со статичным спокойствием, вспоминая как тут не один грешник терял сознание то ли от восхищения. то ли от экстаза. С его шеи, по позвоночнику, бедрам и ягодицам сползали волнами десятки голодных рептилий и разбегались через арки в другие части его королевства. Все эти комнаты были лабиринтом и вопрос стоял лишь в том, какую дверь ты хочешь выбрать

Подпись автора

is heaven just for victims, dear?

С его тела медленно на пол посыпалась чешуя, меняющая цвет и фактуру, она врезалась в кожу, оставляя на ней хаотичные царапины. Его глаза были пустыми - белыми и лишь отражающие мелькающие свечи.
Люцифер видел перед собой истинного Гермеса - упертого и наглого, потерявшего свой страх где-то на просторах многовековой истории. Поэтому он так не любил весь этот разгульный пантеон, который катился слишком быстро в свою безнравственную пропасть. Самаэль откинулся спиной на стену, с хищной улыбкой рассматривая бога. На пальцах еще оставалось легкое воспоминание его текстуры, а ногти механически вцепились в шелковые простыни.

- Языческие боги такие самонадеянные, словно у вас всех есть впереди целая вечность, а смерть - это далекое будущее. Будь ты достаточно силен или кто-то из близких родственников услышал твой зов о помощи, смог бы ты выбраться отсюда самостоятельно? Мой дом не только Ад, но и загадка, получше Кносского лабиринта, - его пятки касаются горячего пола, который издает едва уловимый треск. Самаэль наклоняется вперед и бросает легкий жест руки и все жрицы, готовые поглотить чувства Гермеса, мгновенно удалились, как верные псы своего хозяина, - Как долго ты планируешь еще бродить по земле, мой милый друг? И прежде чем ответить на вопрос, подумай, сколько лет ты готов потратить на то, чтобы с палкой в руках ходить по пустоте в этом огненном мире? 

Он резко одернулся и подскочил, когда острое лезвие копья указывало на него, возбуждая странные, тревожащие воспоминания о собственных братьях, пытавшихся нагнать его в жаркой и одинокой пустыне. В его груди закипала ярость, безумная и необузданная, она растекалась по ребрам и наполняла его мышцы силой, создающей монстра.

- Ты так торгуешься, будто есть выбор, - единственный оскал и снова нахмуренное и яростное лицо, Люцифер все ближе, хвост скользит по полу, покрывающегося трещинами. И кажется что под ним, в этом иллюзионном храме Афродиты, сейчас как в жерло вулкана посыпались камни, почва под ногами грохотала в унисон с его вздымающейся грудью и каждым тяжелым дыханием, отдавшим жаром, - я не хочу власти, влияния и силы, я не хочу этого, потому что у меня все есть. В отличии от тебя - погребенного заживо бога, молящего Аида о поиске обратного пути.

Самаэль хватает Гермеса за запястье и чувствует, как в тисках сжимаются чужие кости. Колкое ощущение между ключиц на обезображенном туловище. Такое простое и эффективное оружие против ужаса, что затаилось под метафорическим образом великого зла. И это было в какой-то степени гениально: Бог так отчаянно придумывал ему все новые и новые способы смерти, будто бы действительно этого желал, но чужими руками. Пусть даже этими. Наверное его отец на Небесах уже визжит, как свинья, от восторга.

- Я жаждал заполучить все это давно, пока не обрел покой в этом добровольном заточении. Иногда судьба имеет отличные от наших планы. И это не спор с самим собой, не товарный договор, это противостояние своей природе и обстоятельствам, - на секунду в нем проснется тоска, но снова будет заточена под прессом поглотивший его гордыни, - ты ускользнул от вопроса так же ловко, как наставил на меня оружие, которым не умеешь пользоваться. Как думаешь, в какой круг попадешь ты, когда твое имя не соскользнет с уст ни единого человека?

Вокруг них образовались развалины, словно всего это блаженного Рая тут и не было. Как когда-то в Помпеях: два человека стояли посреди засыпанных пеплом домов и вдали раздавались отчаянные крики давно уже покинутых душ. Мелкий бессмертный сейчас предстал перед Голиафом и надеялся, что сможет заполучить его голову? Или рассчитывал на храбрость и святое благословение его подвига. Но такие сказки заканчиваются тогда, когда бы сам зверь этого захотел.

- И мое единственное желание - забрать этот чертов посох из твоих рук.

Подпись автора

is heaven just for victims, dear?

Манила ли нас так часто тьма потому, что за ней скрывалось то невероятное приключение, способное вытянуть на свет наши худшие черты? Желали ли мы на самом деле оставаться героями, когда мир вокруг кишит лишь подлецами?

Самаэль считывал каждое микродвижение Гермеса и пытался предугадать всякую мысль, способную мелькнуть в этом юном отважном боге. Его восхищало и немного тревожило, что тот обладал стойким желанием оставаться, а не бежать, изучать, а не прятаться от монстров, молчаливо ждущих в темноте. И если разломанный пол под их ногами сейчас обрушится в бездну, ту, в которой даже Князь Тьмы уже не был хозяином, захочет ли тот бороться до последнего за свои принципы? Потому что Люцифер будет. Самым кровавым и безжалостным способом, что сумеет вообразить.

- Если придется, - произносит сквозь зубы, почти шепотом, напоминающем шипение нежели угрозу. Он проводит кистью выше чужого запястья и поднимается по предплечью, надавливая острыми когтями, продлевающим след из царапин к локтю. Дьявол знает и ощущает страх, и тут он тоже бродит, где-то запертый в теле и не желающий показываться, где-то спрятанный, чтобы не оказаться слабым. На пальцах чувствует его в виде привкуса крови раскаленного античного железа, - В конце пути все остаются в одиночестве. И все на что мы осмелимся - выбрать его цель. В твоем его нет.

Последние слова звучат жестче и выразительнее, как бы подчеркивая бессмысленность пребывания Гермеса и его попытки затянуть их в конфликт. И каким бы не было хваленое самообладание, Люцифер уже вскипал, то ли от жара пространства, которое медленно, как кислотой, разъедало, то ли от каждой игривой улыбки и самодовольного высказывания языческого бога. В глазах расплываются стены, а на груди остается раскаленная отметка, Самаэль делает шаг в сторону и замирает лишь на секунду, прежде чем собьет противника с ног и они окажутся оба на земле. В густой черной саже, под ногами тысяч грешников, среди толпы медленно ступающих к обители, вызывающей к их истинной страсти - насилию.

- Для тебя и каждого твоего любимого родственника, я найду место в самом центре Ада, в самом пекле ледяного озера, чтобы ежеминутно созерцать, как вся ваша культура, вся ваша “бессмертная” цивилизация будет молить о пощаде людей, которые уже вас предали. В жалких попытках вернуться к свету.

Над ними возвышаются горы и на дне ущелья, что стало переходом между двумя ведущими ввысь дорогами, с ним происходят метаморфозы, являющие подземелью его гнев, ярость красного дракона. Он цепляется лапой за висок Гермеса, раздирая край лица, и призывает выйти его боль, безумие, охоту к чужим страданиям, пробуждает желание смертей, что движет войны. Люцифер возносится над телом и как животное подвластное инстинктам впивается зубами в плечо, а когтями в ребра. Он прислушается к сокращениям бешеного сердца, пускающего адреналиновый героин вдоль каждой вены.
Я жажду его, вкуса плоти старых богов. Я знаю, что через него смогу получить наслаждения от подчинения мне и беспрекословную власть. Я вижу, что ты почти сломался на части, но я не слышу, больше не слышу твоих слов.
Он забирается глубже, к шершавости костей, а Дьявол уже не в силах распознать кого или чего он хочет больше. Над их головами проносится человечество, под звуки стонов и криков, способное затоптать, ищущие дорогу в город Дит.

Подпись автора

is heaven just for victims, dear?

Гермес много спрашивал. Задавал важные, но глупые вопросы, которые в другой обстановке и при иных обстоятельствах могли бы стать их приятным, долгим и вязким разговором. Самаэль и сам отличался своим стойким желанием выпытывать из незнакомцев информацию, которая, как известно, в любые века была самым грозным оружием. Но сейчас он молчал. Не зная досконально бога напротив, лишь хитрость, которую возможно было ощутить при первом взгляде, чужеродность, от которой сущность падшего ангела желала оттолкнуться. Тот был неприятным воспоминанием, которое жужжало над ухом и требовало, слишком много требовало внимания.
И в этом грек казался ему похожим: необузданным мальчишкой, но еще не испорченным контролем и властью, достаточно свободным, чтобы позволить себе глупо умереть. Или удачно выжить.

Люцифер помнит задевающий вопрос. О попытках и предложениях, которые были близки Гермесу, он понимает, что это поле боя отчасти не его. Поэтому эхом, среди острых выступающих на них камней, под безразличными взорами обращенными к раю, в пространстве мучеников раздается:

“Мне надоело”.

Ад был организмом, который требовал порядка, но подчинялся только хаосу. Для него парень  - враждебная сущность, которой стоило отыскать дорогу домой. И если бы не дьявол за плечом, на его коже, в мыслях и желаниях, то место ужаса всего человечества поглотило бога без остатка. Но Люцифер хотел насладиться этой привилегией сам.

Едкий пар застревает в горле, поднимается с каждым вздохом по бронхам, но не стремится наружу. Жжется воспламеняя внутренности и еще больше будоража голодного зверя. В мыслях отвлечется от трапезы, когда сталь скользнет между ребер, замрет, почувствовав боль, задевающую сердце. Он взревет, его тело откинет на безопасное расстояние и, как перед всяким животным, станет выбор: биться или бежать.
Возможно Самаэль был бы не так безрассуден, если бы не знал, что Отец обещал ему смерть в Апокалипсисе. Никто не верил, не признавал, что этот момент действительно существует в бесконечном отрезки времени, но он был убежденным сторонником высшего замысла, который задавал необходимый вектор. Как ангел смерти тот питал к ней особую страсть.

Из пасти вперемешку со слюной на голую землю стекает кровь. Двигается медленнее, но не отводит взгляда от жертвы, рана своей мукой забирает остатки его человеческого разума. Выгибая спину, каждый хруст позвонков отчетливо слышен, он раскрывает пасть обнажая двойной ряд острых зубов по которым сейчас скользит змеиный язык. Его багровое тело украшено тысячей шрамов жестоких битв, местами разодранное самым искусным оружием.

“Я уже просил, слишком долго просил, предлагал и обсуждал условия”.

Сделает осторожный шаг, чтобы вновь напасть. Хвост, очертив окружность, со свистом ветра ударит по пояснице и тут же сомкнется питоном вокруг бессмертного тела, проскользнет вдоль кадыка, по угла челюсти, но остановится на скулах своей шершавой и сухой кожей. Сожмет так, чтобы почувствовать микроимпульсы трещин хрупких костей, увидеть страх, даже ненависть в каждом движении на шее. Люцифер любопытен, но в другом. Сегодня ему с жаждой первооткрывателя нужно узнать содрогнется ли плоть, утонет ли Гермес в судороге или приступе ужаса. Этот древний монстр тянет к себе в тень парня, застрявшего в ловушке. И вот теперь плевать на все. Он хочет только этой души без остатка.

Отредактировано Lucifer (2021-02-02 19:15:31)

Подпись автора

is heaven just for victims, dear?