[indent] Историю творят прилежные люди, которые хорошо знают цену времени. Те, что рассчитывают каждую свою свободную секунду, заполняя ее чем-то значимым. Чем-то, что способно повлиять на историю. И обычно это происходит не из воздуха, обычно этому способствуют боги, что всегда были вездесущи. Они наполняют разум людей, подталкивая их к краю собственной гордыни. Они шепчут им на ухо идеи, забывая о том, что силы их не безграничны.

[indent] Сколько времени прошло с того дня, когда они были могущественны последний раз? Сколько зим прошло с той секунды, когда языческие боги, один за другим, начали попадать в пустоту? Поглощающую, страшную пустоту, которую так боялись боги? Даже самые храбрые представители язычников, даже самые бравые воины боялись оказаться забытым. Фобос знал это. Фобос чувствовал этот страх в каждом боге, что встречался у него на пути. Во всех, кроме себя самого. Все, чего на самом деле страшился Фобос - оказаться беспомощным. Снова. Оказаться слабее брата, оказаться не у дел. Он страшился стать тем, кем был последние полтора века, и даже возращение Деймоса, его любимого брата, не могли прогнать этих кошмаров из его головы. Да, он больше не страдал. Да, он больше не надевал на себя личину смертного, за которой прятался последние десятилетия. Но он все еще не чувствовал себя собой. Ему не доставало маленькой крупицы, которую он потерял в последнем бое за свой родной дом. Ему не хватало его меча, что был продолжением его руки и рубил головы с плеч нерадивых ублюдков.

[indent] Глупо, наверное, говорить о том, что Фобос зациклился на этой детали. Что он так отчаянно пытался снова стать собой, прогнать собственных монстров, что залезли без спроса в его голову, что он не замечал очевидного: он был цельным и без всяких игрушек. Их мир менялся и боги попросту не могли оставаться теми, кем были в древности. Они не могли быть свободны, когда Яхве наседал сверху, перекрывая воздух и возможность творить безумства как раньше. Они приспосабливались, и хотя некоторые этого не замечали, и видимо потому вели прежний образ жизни, это видел Фобос. Он всегда был наблюдательнее братьев и сестер. Он всегда копал глубже. потому что поверхностная информация, что всегда была на виду, его не устраивала. Он любил копать до самых недр, ведь именно там скрывались самые потаенные страхи, желания и мечты смертных и богов.

[indent] Поэтому он не мог оставить эту мысль. Поэтому он скрывает ее от брата, когда отправляется в Дублин по, как он объяснил Дею, работе. Дей не поймет, он все еще такой же как раньше, не переживший проклятье матери, которую люди зовут любовью. Не переживший столько же потерь близких ему людей на собственных руках, как это произошло с Фобосом. И он его не винил. Попросту не мог, хотя бы потому что брат пережил многое еще в древности, потому что брат лучше держал стену вокруг себя, а Павор дал трещину в собственной защите.

[indent] Он тихо вздыхает, сидя в массажном кресле одного из торгового центра, что славился своими дорогими магазинами. Он сидит так, чтобы его было видно, и не особо обращает внимание на людей. Здесь он по другой причине, здесь, по его информации [которую, к слову, было сложно достать] находилась одна интереснейшая персона, способная решить его проблемы. Богиня, в чьем мире таилось то, что сверлило где-то на задворках разума Фобоса. Кельтская богиня мать, опаснейшая в своем коварстве, но ему было все равно. Он даже свою божественную энергию не пытается прикрыть, утихомирить, позволяя ей почувствовать присутствие другого бога. Не то  чтобы он мог прятаться. как то делали некоторые египетские боги, но он мог бы быть потише. Еще раз тихо выдохнув, он смотрит в сторону бутика, куда недавно вошла эта персона и примеряла наряды, способные свети мужчин [некоторых дам тоже] с ума. Тонкая улыбка касается его губ, когда кресло заканчивает свою работу, а вокруг него скапливается слишком много людей. Секунда, ему нужна всего секунда, чтобы раствориться в толпе и оказаться в закрытом, специально от других, но не от этой дамы, бутике. Как только он появляется в центре бутика, на него реагирует бугай, что весь день таскался за прекрасной богиней. И его реакция забавляет Фобоса. Сначала ступор, от неожиданности появления наглеца, а после он тянется за пушкой, словно бы это может убить бога.

[indent] - Не стоит, я пришел с миром, - проговаривает Фобос, наклоняя голову к плечу, пуская на бугая оцепенение от страха. Убивать он его не будет, просто не хочет чтобы тот мешал их разговору. Повернув голову в сторону примерочной, он мягко улыбается, хитро прищуривая взгляд. - Вашу энергию не возможно не почувствовать, триликая. Прошу простить мне мою наглость,  но мне необходимо с вами переговорить.

[indent] Фобос не отличался особым тактом, ведь он привык решать вопросы иначе. Но все же жизнь среди людей научила его маленьким хитростям. Да и учения отца не прошли даром. Хотя бы потому что успех переговоров состоял в том, насколько вежлив он изначально будет, пусть это и не решало вопрос его наглости и нахальства, но он надеялся, что это будет даже ему на руку и богине такой подход понравится.

Подпись автора

FIRST THEY INCITE THE VIOLENCE turn around and then they invite the silence

- - burn it down - -

Он был войной. Был безумием в своем истинном ипостаси. Но всегда разумным, расчетливым стратегом, который сначала обдумывал план, а после приступал к его исполнению. В отличи от брата, что любил действовать спонтанно, Фобос любил, когда паника вокруг людей нарастала постепенно, подобно волнам в океане. Он был подобно бури, когда еще до его прихода ощущалось в воздухе напряжение, когда еще до его прихода в головах людей появлялась мысль: «еще чуть-чуть и начнется буря». Он был истинным ужасом, что долго держал себя взаперти, что слишком привык к людям вокруг.
И его воротило от этого.

Его воротило от мысли, что он ничего не может без тех, кто всегда был рядом. Что он так давно не чувствовал вкус приключений, что мог поклясться, он забыл какого это. Забыл ощущения, когда мурашки возбуждения бегут по твоей кожи, но возбуждает тебя далеко не красивая женщина напротив. Нет. Тебя возбуждает сама мысль об опасности. О том, что ты один отправишься к черту на куличики и можешь не вернуться. Как герои, которые шли на свои подвиги с его изображением на рукояти меча и на щитах, зная - неверный шаг и повесть их закончится.

Фобос был сейчас этим героем. Смотря на прекрасную Дану, а она действительно была прекрасна, он понимал, что может не вернутся. Что нужно было сказать брату, который останавливал его. Который оберегал его, если он заходил за черту, которую они когда-то обусловились не пересекать. Но Фобос так отчаянно хотел почувствовать себя живым. Так отчаянно хотел ощутить давно забытое безумие, что не мог иначе. Не мог предупредить Деймоса, не мог рассказать отцу. Те, конечно, могут и не одобрить подобный ход. Но проблема была в том, что ему было все равно. Ему был нужен меч, и это становилось навязчивой идей, с которой Фоб засыпал и просыпался каждый гребанный день.

Он мягко улыбается, пока женщина еще находится за шторкой, говоря о его вежливости. Машинально пожимает плечами, и тихо выдыхает.
- Я не совсем военный, Триединая.  - он подходит к одной из вешалок, на котором красовалось женское белье и рассматривает его слишком придирчиво, подумывая, что дамам лучше ходить и вовсе без него. - Я скорее то, что следует вместе с войной, - взяв поближе нежно белое белье, Фобос повертел его перед собой, но после тихо вздохнул, словно бы возвращаясь к мысли, нить которой и не терял, вернув на место и повернувшись обратно к шторке. - Но приятно слышать, что тебя считают вежливым такие богини как вы.

Он нарочно не говорит то, в чем его суть. Нарочно не говорит о том, кто он. Это и не нужно. Такие древние богини могут и без того понять, если им это интересно. Тем более, если та была знакома с отцом Фобоса, то этот пазл быстро сложится в ее прекрасной голове. Отвлекаясь от своих мыслей, Фобос наклоняет голову, рассматривая женщину перед собой. Глаза сами чуть щурятся, он мягко, словно бы дотрагивался до нее, обводит ее фигуру взглядом, рассматривая каждую складочку на идеальном теле. Выпрямив голову, он расплывается в чеширской улыбке, не скрывая своего удовольствия от увиденного.

- Добавишь белый платок и тебя оштрафуют на пятьдесят тысяч, - немного лести, но она и вправду выглядела потрясающе в этой цветовой гамме. Лучше той, кого хотелось вывернуть наизнанку. - Выставка должно быть, будет очень важной, помимо твоего образа на холстах художника. Был бы рад увидеть, но боюсь, картины не мой профиль. Если на них, конечно, не изображены человеческие страдания.

Фобос продолжает рассматривать женщину перед собой, а после понимает чего не хватает образу. Ему нужно мгновение, чтобы в руке оказалась неброская, но явно дорогая цепочка. Она не испортит образ богини, но дополнит, совсем немного. Бабуля всегда говорила, что нужно приходить с дарами. Не то чтобы это был дар, но в случае если с ним что-то случится, даст понять Деймосу с кого начать.

- Позволишь? - не дожидаясь ответа, мужчина подходит к ней ближе, показывая цепочку и намерение самостоятельно ее застегнуть. Будто бы они были знакомы вечность, хотя на деле это было не так. Просто как джентльмен он не мог устоять.

Подпись автора

FIRST THEY INCITE THE VIOLENCE turn around and then they invite the silence

- - burn it down - -