[indent] Когда-то очень давно я понял: моя жизнь не будет полна без Деймоса. Я попросту не мог представить его без того, с кем появился на этот свет в один день. С кем жил все последующие века, обучаясь мастерству войны, стратегии и интриг. Я не признавал ни один из тех дней, что мы проводили порознь, и до безумия любил каждый новый день, что мы проводили вместе. Нам не обязательно было сводить кого-то с ума. Нам не обязательно было сеять хаос и разруху, достаточно было просто сидеть друг напротив друга, чтобы насладиться моментом этой близости, как это было несколько месяцев назад. Кто-то на Олимпе говорил, что мы - любовники. Кто-то, упрекал в том, что порой мы говорим друг за друга, будто бы выставляя себя и брата полными идиотами.

[indent] И все они были неправы. Мы не были любовниками. Мы не были теми недалекими деревенскими простофилями, которыми нас поначалу воспринимали. Наша связь с Деймосом была куда глубже той, что лежала на поверхности как для людей, так и для богов. Мы были связаны с ним, не только датой нашего рождения, не только одной идеей и мощью сил. Нет. Наша с ним связь была похожа на красную нить, что проходила и связывала нас веками. Мы становились сильнее. каждый раз, когда были рядом. Настолько, что по итогу богам Олимпа пришлось признать нас. Настолько, что они боялись нас. Деймос, быть может, не ощущал это настолько тонко как я, но от меня это чувство не могло ускользнуть. В каждом из наших споров с верховными богами, теми что стояли у истоков нашего Пантеона и имели голос громче нашего, боялись нас, боялись нашего молчаливого наблюдения за их распрями.

[indent] Мы с братом были единым целым, а потому мне особо трудно далось недавнее решение отправиться в подземный мир, и никакой бы то ни было, и даже не в наш, а кельтов в одиночку. Не то чтобы я не сомневался в силе брата. Не то чтобы я боялся, что он заберет то, ради чего я туда спускался - меча нуаду, нет. Мне попросту нужно было пройти это одному, заплатить любую стоимость, но только ту что будет касаться исключительно меня самого, но пройти этот путь. Я оставил его в тот день ранним утром. Знал бы он только, как сложно мне было оторвать взгляд от его спящего тела, от того, как он очаровательно, в своей манере, отвернулся лицом в сторону окна, закрытого шторами. Как мягкий луч только что появившегося солнца ласкал его волосы. Мне было сложно оставлять его, потому что я только недавно вернул его обратно. Потому что только недавно, я обещал ему никогда больше не оставлять одного.

[indent] А по итогу... По итогу я скрывал от него свой замысел, свою цель. Я скрывал, что мне попросту необходимо напитаться тем отчаянием душ в самом древнем из миров. Мне необходимо было насыть внутреннего монстра. что начинал пожирать меня изо дня в день. Мне нужно было время, договориться с ним. Нужно было время переродиться заново, вернуться к Деймосу тем, кем я всегда был.

[indent] Именно поэтому, вернувшись обратно, когда брат буквально вытащил меня за шкирку из того мира, я не был удивлен его негодованию, злости, обиды. Я не был удивлен его словам, его едким замечаниям и попыткам вывести меня из себя. Он пытался, старался, даже при встрече с отцом не оставлял попытки больно уколоть своими едкими словами. Он был обижен, он был зол. И злил меня. Уж не знаю, как я не убил его в тот вечер. Как не убил в последующие. Как решил, что нам нужно сменить дислокацию, выбрав для места обитания что-то более уединенное. С того самого дня, когда Деймос вернулся в мою жизнь после Африки, в тот самый день, когда он психанул и практически свел с ума весь многоквартирный дом, я решил, что оставаться там было опасно. Не из-за людей, не из-за того что брат мог их погубить, нет. Просто этот мир так просто не оставит то, что ему не понятно, и на затворках моего разума вновь сыграло пресловутое «нужно защитить свой маяк».

[indent] С того самого дня я долго искал подходящее место, улаживал вопросы на работе, которую в последствии решил оставить. И вот этот самый день, когда я решил, что пора. Проснувшись утром, я растолкал брата и сказал ему собирать вещи. Наверное, тот бы подумал что я его выгоняю, или еще что-то в этом духе, если бы я тоже не стал собирать свои пожитки. Пару часов езды от прошлой квартиры. и вот мы стоим напротив достаточно современного дома, купленного пару месяцев назад, но который я закончил обустраивать только вчера. Я тихо хмыкаю себе под нос и иду вперед, открывая дверь нашего дома и проходя внутрь. Мне не нужно ждать Деймоса, знаю, что пойдет за мной. А потому я быстро поднимаюсь наверх, чтобы занести свои вещи в комнату, а после спускаюсь вниз.

[indent] - Ты выглядишь удивленным, будто не ожидал такого от меня, - замечаю я, спускаясь вниз по лестнице. Я подхожу со спины брата, обнимая его за шею, четко все еще ощущая его недовольство. - Теперь это наш дом. И ты можешь выплескивать свою энергию сколько тебе влезет, братишка.

[indent] Я довольно улыбаюсь, но не отпускаю брата из объятий. Мне не хочется ни ссориться, ни ругаться, хотя есть что сказать. Я осматриваю коротко беглым взглядом комнаты, и только потом отпускаю брата, заинтересовавшись камином в гостиной. Остановившись около камина, я коротко его рассматриваю, не обманка ли это и можно ли его зажечь. Пару движений, и в комнате начинает гореть настоящий огонь из настоящего камина. Чтож, я конечно мог позволить себе и без работы на органы, но меня грела мысль, что это было добыто не таким долгим сроком работы, да и не совсем честным.

[indent] - Ты будешь так и продолжать смотреть на меня тяжелым взглядом, или скажешь что не так на этот раз? - не выдержав ощущения, что брат все же практически сверлит меня взглядом, произношу я.

[indent] Мне не хотелось ругаться, не хотелось вновь поднимать ту тему, что свербила в мозгу. Но ощущение того, что нам это рано или поздно придется обсудить - не отпускало. И лучше чем обсудить это именно сейчас - я не находил.

Подпись автора

FIRST THEY INCITE THE VIOLENCE turn around and then they invite the silence

- - burn it down - -

Когда ты живешь не первый век на планете, когда ты видишь, как разрушаются цивилизации, как один народ идет ко дну и сам подталкиваешь их к пропасти, ты начинаешь беспокоиться об одном: как бы те, кем ты дорожишь - не повторили их путь. Ты беспокоишься не осознанно, не особо цепляясь за эту мысль, не особо задумываясь о том, что конкретно делаешь. Но в итоге получается лишь то, что ты отталкиваешь и их. Отталкиваешь их от себя как можно дальше, закрываешься, ищешь поддержки со стороны, даже не думая о том, как больно делаешь близким тебе людям. Обычный механизм, что не был подвластен богам, ведь все что они бы не делали, было во благо. И совершенно не важно, какими путями.

Именно так я успокаивал себя каждый раз, когда чувствовал боль брата. Именно так я успокаивал себя, когда знал: Деймос не оставит так просто все позади, не будет мне улыбаться каждый раз, и благодарить за вытянутую руку, на расстояние которой я не подпускал его. Между нами была трещина, пропасть. И эту пропасть я создал сам, что было глупо отрицать. Глупо, потому что Дей тянулся ко мне. Изо дня в день, чтобы я не сделал, чтобы я не сказал, как бы не посмотрел - он оставался рядом со мной, в то время как я старался убежать. Я словно пытался вырываться из любимой клетки, но понятия не имел на сколько она огромна. Я словно пытался выбраться из профессионально связанного узла на моих руках, позабыв о том, что брат в этом спец. Я забывал о том, что мне нужно было только остановиться, сделать один шумный выдох и попробовать пораскинуть мозгами, подумать, отчего именно я бежал. Бежал ли я от брата, от его постоянного присутствия в моей жизни, потому что он душил и мне это нравится, или же я бежал потому что боялся сделать еще больней. Боялся стать причиной его разрушения, причиной того, что стало со мной?

Сейчас, в этом доме, слушая его голос, полный яда, я понимал, что боялся именно второго. Мне не было страшно принимать удары брата на себя. Мне не было страшно ощущать его руки на своей шее и горячее дыхание, способное свести меня с ума. Нет. Я боялся разрушить его самого, постепенно разрушаясь сам. Боялся. Смешно. Бог страха и ужаса, бог панических атак, тот что жил за счет этого прекрасного чувства, сам боялся сделать что-то не так в отношении брата. Боялся и делал.

Я тихо выдыхаю, поднимаясь на ноги, поворачиваюсь спиной к камину и смотрю на брата. Он внешне спокоен, но взгляд выдает тревогу, злобу, обиду. Его глаза, столь прекрасны, даже с ядом, что плещется в них, что я на мгновение замираю. Именно так я чувствовал себя рядом с Анубисом. Именно так я терял дар собственной речи, безвольно подпуская египетскую псину ближе к себе, за что потом и поплатился. Я смотрю на брата, чуть хмуря собственные брови, и не спешу с ответом. Вместо этого я предпочитаю сложить руки на груди, перед этим устало потерев переносицу, будто бы мы сто раз обсуждали мое поведение, мой шаг и безрассудность. Будто бы этот разговор был у нас на повторе, и совсем неважно, что я крутил его у себя в голове, и Дей первый раз открыто начинал высказывать свое недовольство. Он то этого не знает.

- Дей... - тихо выдыхаю я, качаю головой. - Ты же знаешь, я многосторонний. А этот дом был куплен, когда ты вернулся. До того, как я...

Я обрываю фразу на половине слова, зная что дальше не нужно продолжать. Я обещал ему не оставлять его. Я обещал быть рядом, говорить о всем, что было в моей голове, что беспокоило меня. Я обещал не закрываться от него. А вместо этого отправился в мир мертвых, в котором Дей не мог до меня достучаться, не мог меня почувствовать, потому что то был не мир Аида. Нет. То было Кельтское проклятое место, и чтобы вытащить меня оттуда, ему пришлось пойти на жертвы, о которых я не просил. Я виновато смотрю на брата, абсолютно понимая его. Но не поддакиваю, не говорю о том как я виноват, ведь это его еще больше разозлит, а я все еще не был настроен ругаться. По крайне мере так, как мы ругались с ним.

- Я не просил тебя. - звучит резче, чем я планировал. Едва облизываю губы и качаю головой. - Я не просил тебя спускаться за мной. Не просил идти на сделку с Дану. Я заплатил свою цену, чтобы попасть туда, взять то что было мне нужно. Какого черта ты поперся к ней. Я бы вернулся сам, Деймос!

Мое настроение меняется за секунду. Всего мгновение назад я не хотел ругаться с братом, а теперь не мог сдержать поток эмоций. Нет, я не натравливал на него своих демонов, те были под надежным замком. Но я злился. Злился, что брат считал, что я не могу ничего сделать без него. Злился на самого себя, на чувство вины перед ним, что я ощущал за его поступок и решение. Ведь если бы не я, он бы не заключал сделки с Дану, он бы не пытался вытащить меня оттуда. откуда бы я нашел выход. Может быть не через день, не через месяц или два. Но я вернулся бы к нему.

- Я не сказал тебе, потому что там, в том мире, тебе нельзя быть, Деймос. Ты злишься, но я сделал это чтобы защитить тебя. Не во всех местах, в которые я отправляюсь, ты должен быть...

Быть может я не понимал до конца. на что именно злился брат, но я обязан был ему это сказать. Знал, был уверен, что это раззадорит это его сильнее, и может быть даже этого и ждал. Мне словно бы захотелось проверить этот дом на прочность. Хотелось высказать ему все, за то что отвел меня к Аресу, как малое дитя, за то что открыл рот про меч, за то что свалил в Африку, что надоедливо все еще свербило где-то на затворках разума. Подземный мир Дану меня изменил, менял каждую секунду и после того как я вернулся. И я сам еще не знал, насколько сильно я становился другим.

Подпись автора

FIRST THEY INCITE THE VIOLENCE turn around and then they invite the silence

- - burn it down - -

У каждого решения есть своя цена, что измеряется лишь в том, какой эффект был после очередного твоего хода. Это как игра в шахматы, когда ты не смотришь наперед, не анализируешь возможные последствия, забываешься в агонии своего желания, ты получаешь ответ, что разносит тебя в пух и прах, а точнее шах и мат. Сейчас, чувствуя энергетику Деймоса, чувствуя, как брат закипал от каждого моего движения, шага, я отчетливо мог видеть лишь свой конец. Он мог убить меня. Он мог разрушить меня. Он мог изничтожить, заставить пропасть на век, на два, сделав людей безумными пешками в его собственной войне.

И только я был в этом виноват. Мои собственные амбиции, желание доказать самому себе, что я чего-то стою без него, без Анубиса, без отца - сыграли со мной злую шутку, закрыв обзор к привычной стратегической карте, к которой я обращался ни один раз на своем веку. Я потерял ту хватку разумности, коей славился в нашем дуэте. Я позволил эмоциям, эгоистическим толчкам, что исходили из моей души, направить меня по пути саморазрушения. Пообещав душу и верность Дану за гребанный меч, я не сразу понял, какую сделку заключал с той, что могла бы быть самым настоящим дьяволом. Той, что была столь же прекрасна, как мой брат, как я, как любое безумное и злое божество, что было готово уничтожить мир. Я не задумался и о том, какую цену пообещал мой брат, когда его цепкие пальцы вытаскивали меня из тьмы. Лишь после, лишь после его взглядов, его тихой злобы и не_попыток высказать мне все то дерьмо, что копилось в его душе, я начал отчасти понимать, что он сделал.

Мы были в капкане. И капкан захлопнулся только благодаря мне.

Мне, тому, кто обещал защищать Деймоса ценой собственной жизни. Мне, тому кто всегда хватал его за руку, стоило мне заметить на Олимпе, что еще немного,  и он начнет атаковать верховных. Я был рядом, каждый раз, сдерживал его. Держал в крепких объятиях. Кроме  того момента, когда сам перерезал эту нить нашей собственной связи. Кроме тех моментов, когда обещал ему держаться рядом - и уходил как можно дальше. Я врал. Я обманывал. Я защищал его. От самого себя.

Глупо было думать, что брат в это поверит. Что он станет слушать мои слова, лишь посчитав их очередным проклятым бредом уже давно сошедшего с ума бога. И от этого я лишь тихо выдыхаю, потирая переносицу и слушая каждое слово брата. Я отвожу взгляд, чтобы он не видел, как сильно и как точно он попадает каждым своим словом в цель. Как медленно подталкивает меня к пропасти. к бездне, из которой я с таким трудом выбрался лишь недавно. Я буквально затылком ощущал ее холод, ее тихий шепот, что звала меня по имени, будто была моей давней любовницей. Той, что единственная могла принять меня всего и без остатка. Я не показываю ему ни одну из эмоций, впитывая в себя весь его гнев, всю его злобу, позволяя ему говорить с ядом, позволяя ему отвравлять меня в эту самую минуту. И улыбаюсь. Дико, хищно, а после тихо хмыкаю себе под нос и опускаю голову. Давай братец, еще совсем немного, еще совсем чуть-чуть. Ты достигнешь цели, которую не видишь. Ты достигнешь красного икса на собственной карте сокровищ.

- Ложь? - я поднимаю на него взгляд, только сейчас замечая, как близко он стоит со мной. - Да. Я врал, я обманывал тебя. Но лишь потому что хотел защитить. Тебе нельзя было в тот мир, мне было необходимо. Возможно, ты не заметил, дорогой брат, - я подхожу к нему ближе, наклоняюсь прямо к уху, чтобы выдохнуть. - Я был разбит. И тьма собрала меня снова.

Мои слова, мой шепот, должно быть обжигают его шею, но мне плевать. У меня были вопросы к брату. Были вопросы, на которые я не хотел знать ответ, но которые заставляли чувствовать меня ненужным в его жизни. Вопросы что заставили поторопится с переездом. Вопросы, что появились в моей голове ровно в тот момент, когда он привел меня за руку к Аресу, зная, как я не хочу снова участвовать в этой войне. Зная, как я хочу быть свободным от влияния отца, от его интриг, от его власти. Я тихо хмыкаю, делая шаг назад и рассматриваю его. Он поменялся, как и я. Он был теперь совсем другим, и дело было не только в его внешности. Мы были отражением друг друга, но если брат не видел мои изменения, отчаянно цепляясь, сражаясь за того, кто был убит давным-давно, то я видел. Он стал безумнее от собственной скуки. Он стал кровожаднее, недоверчивей, чем обычно. И это проявлялось даже по отношению ко мне.

От его слов, я на мгновение теряю дар речи, удивленно смотря на брата. Улыбка сама появляется на моих губах. О, эта привязанность близнецов друг к другу, эта связь что держала нас в нереализованном напряжении, которое не мог переступить ни он, ни я. Она сводила нас с ума. Она подталкивала нас многие века уничтожать любого, кто хотел быть рядом с другим. Мы должны были быть вместе. Мы должны были быть единым целым. Но как можно быть единым целым, никогда не принадлежав друг другу? Я тихо начинаю смеяться, опустив голову и чуть ею качаю.

- О, мой дорогой брат, - смех резко обрывается, а я поднимаю на него взгляд смешанных эмоций. От «кто кому еще принадлежит» до «ты серьезно?». - Тебе ли говорить о том, что я принадлежу тебе. Тебе ли рассказывать мне о твоей безумной любви ко мне. Скажи мне брат, коль ты решил заговорить об этом первым , где ты был - когда был мне нужен. Где ты был, когда я нуждался в своем маяке, теряясь во мраке. пытаясь собрать себя, для тебя... - я подхожу к нему мягко, аккуратно, хищно. Перебираю пальцами по его груди, нарочно так нарушая его личное пространство, которое всегда уважал. - Скажи мне брат, как я могу принадлежать тому, кто стелится перед нашим отцом, - я не выбираю выражения, чувствуя, как его злоба переплилась с моей. Как моя обида начинает выплескиваться из краев. Резко дернув рукой, я сжимаю его подбородок, заглядывая в глаза брата совсем недобрым взглядом. - Или быть может, ты думал, я не замечу этого, когда ты привел меня к нему? Не почувствую... Тебе ли говорит мне о лжи и предательстве.

Я практически рычу ему это в губы, неприлично близко приблизившись к нему, но не касаясь их. Дразнил. Злил. Специально и в тоже время нет. Я злился на него настолько же сильно, как и он. И он лишь развязал мне руки одной фразой. Ведь он также принадлежал мне, как я ему. Он был моим. Всецело. Душой и телом. Он был моим.

Подпись автора

FIRST THEY INCITE THE VIOLENCE turn around and then they invite the silence

- - burn it down - -

Конечно, формулировать всё в словах — это важно. Но есть вещи, которые передаются без слов. Мне не нужно было говорить и доказывать брату что-то, ведь он прекрасно все понимал. По одному жесту, взгляду, по одной напряженно-вытянутой мышце он мог наверняка сказать, что меня что-то беспокоило. Мой брат всегда мог читать меня как открытую книгу, как что-то, что было для него сродни древней головоломке, которую он знал наизусть, какие бы ходы она не придумала. И это пугало. Пугало, потому что он знал каждую мою тайну, каждый возможный страх, что я побеждал из века в век, изо дня в день. Ведь мне не оставалось ничего своего. Все, что я испытывал в какой-то определенный момент собственный жизни  - всегда испытывал и Деймос.

Ровно до того дня, пока я сам не надрезал нить нашей связи, позволяя ей рваться каждый раз, стоило ему отойти от меня дальше. Я смотрел на него сейчас зло, скрывая под этой маской обиду, досаду, за то что никогда не смогу быть рядом с ним ровно так, как мне того хотелось. Скрывая от него то, что я страдал, зная, что позволь я своим чувствам и эмоциям завладеть мной, и мой дорогой брат бы потерял меня в тот час. Я стал бы безумнее прежнего, я стал бы просто сгустком неконтролируемых эмоций, которые бы по итогу разорвали бы меня на части. И может это было эгоистично, неправильно по отношению к брату. Может быть подобным поведением, я делал ему больно, заставляя того страдать. Но отталкивая его от себя - я спасал себя. Спасал его. Коряво, криво. Но спасал, как делал это сотни тысяч раз до этого и никогда не просил говорить мне простого «спасибо».

Я тихо хмыкаю, когда брат хватает меня за рубашку, когда чувствую,  как его ногти едва царапнули мою грудь. Я не отстраняюсь, лишь с вызовом поднимаю голову, словно бы молча прося и давая ему добро на первый удар.

- Ты так сильно хочешь услышать ответы на те вопросы, которые ты уже знаешь? Или думаешь, что знаешь? - тихо шиплю я. Вот уж нет, обвинять меня в смерти, которая со мной случилась, о которой я по глупости рассказал ему - удар ниже пояса. Я наклоняю голову к плечу, прищуривая взгляд. - Да, я остался один. Но ты не думал, что я не обязан тебя звать? Не думал, что наша связь работает в обе стороны, и пока я со своей стороны отдалялся от тебя, ты делал ровно тоже самое. Поэтому ты меня не почувствовал, поэтому ты не узнал тогда ничего. И , дайте-ка подумать, не узнал бы, не скажи я тебе об этом. Так кто какие тайны хранит, а, братец?

Я шиплю подобно змее, которой никогда не был. Но говорю точно то, что Деймос знал и без меня, но никак не мог принять. Он, также как и я, отдалялся от меня. Он тоже разорвал нить, решив оставить брата позади, раненного, потерянного. Решил что стоит свалить с свою Африку, к любимой войне, от которой меня теперь тошнило благодаря ему, лучшее решение. И не стоит ни уговорить брата, хотя скажи он мне прямо, предложи еще пару вариантов и я бы отправился с ним, - пустая трата его такой величественной энергии. Я устал. Устал быть тем, кто всегда рядом лишь тогда, когда ему то было нужно. Устал спасать его из раза в раз, и хотел лишь одного - чтобы меня спасли. Хотя бы, сука, один ебанный раз.

Но я не говорю ему это. Я не говорю то, что он надумал себе в собственной голове, хотя и читаю это в его взгляде: он думает, что я не люблю его. Что он мне не нужен, хотя каждый мой шаг, каждый мой жест по отношению к нему, - доказательство моей любви. Кроме того, что я спустился в мир Дану. Я надеялся управиться за день, а пропал на несколько суток. И все пошло не по плану, ровно с момента встречи с Дану, до того, как брат цепкими пальцами вытащил меня обратно. Я тихо вздыхаю, демонстративно показывая свою скуку. Делаю все, лишь бы он не добрался до истины, позволяя ему подводить меня к краю.

- Променял? Отшвырнул? Какие громкие слова, значения которых ты даже не понимаешь, - фыркаю, позволяя ему схватить меня сильнее. Я убираю руку от его подбородка, развожу руками, будто издеваюсь. Будто дергаю кота за усы. - Преклонил колено перед Анубисом? Неожиданно. Не напомнишь, когда я это сделал? Когда я преклонял колено хоть перед кем-то?! Может быть тогда, когда я послал в Риме его к чертям собачьим?! Не остался подле него, не простил, а пообещал его убить, если он приблизится ко мне? Тогда я преклонил перед ним колено?!

Ярость поднимается бурей в моей груди, настолько сильно, что на глазах кровавая пелена. Мне хочется проехаться кулаком по его лицу. Хочется повалить его на землю, напоминая кто тут старший, напоминая о том, как он должен со мной говорить. Но вместо этого лишь сжимаю кулаки. Имя бывшего настолько сильно действует на меня как красная тряпка, что я даже не замечаю сразу, как брат пускает в мое сердце ужас. Он сковывает внезапно, больно, отчего у меня перехватывает дыхание, а я широко раскрываю глаза. Что он там говорил про удар в спину? Что ж, удар в самое сердце, был засчитан.

- Что ты...

Я не могу договорить, выпутываясь из его рук, отталкивая его из тех сил, что у меня остались, пока ужас не парализует все тело. Какое же слабое, человеческое это тело. Я делаю шаг назад, еще, чувствуя как в голове нарастает хаос, слыша буквально как мои псы воют и прорываются наружу, в желании защитить хозяина. И я не могу их удержать .Я вижу лишь как одна из теней подбирается к брату со спины, касаясь его ноги и начиная ползти по его телу, вверх, до шеи.

- Как ты смеешь... Применять на мне свою способность?! - я рычу, но силы мне не подвластны.

Его ужас, которое он пустил в мое сердце все сильнее сжимал его, лишая меня возможности здраво смыслить, открывая мои собственные страхи, от которых я бежал с момента рождения. Деймос. Я не боялся его. но боялся потерять. Боялся упасть в те чувства, что вызывал во мне брат. потерять контроль над собой, стать недостойным его. И Деймос это знал. Знал каждый мой страх, каждого демона внутри меня практически по имени. И сейчас он пользовался этим, обрывая мое доверие ему, втыкая нож в спину по рукоять.

Подпись автора

FIRST THEY INCITE THE VIOLENCE turn around and then they invite the silence

- - burn it down - -

Каждое его слово болью отзывается в сердце. Каждый его шаг, взгляд, взмах лишают меня возможности дышать. Он бьет наотмашь, но даже не замечает как точно попадает в цель. Не только словами, но и эмоциями, что сейчас разгуливали по дому подобно хозяевам. Я держусь за область сердца, пытаюсь сопротивляться тому ужасу, что на меня наслал брат, но замечаю, как мой собственный страх отступает. Он не нападает на Деймоса, не пытается взять его за горло, выдавая все мои намерения - я хотел этого. Я хотел, чтобы Деймос сорвался на мне. Хотел. чтобы он показал свое настоящее лицо, а не того заботливого брата, которому было до меня дело. Хотел, и именно поэтому не признавал в слух то. что было и так понятно.

Я был виноват. Перед ним конкретно, но признать это - сравни поражению. Слишком слабо, слишком просто, слишком низко. Я учился не этому, пока шагал подле Ареса. Я впитывал не слабость, но силу. Упрямство и упертость. Я никогда не сдавался, даже если ситуация была патовой, примерно как сейчас. Даже если было бы легче признать собственную слабость, собственный страх, что слишком остро выглядывал из моего нутра, я попросту не мог. Это было не в моей натуре, не в моем характере, что я собирал из раза в раз, после того, как Анубис оставил меня. После того, как он исчезнул из моей жизни, подселив в разум бога Страха собственную ахилесову пяту - я боялся остаться один. Боялся, что не достоин ни любви, ни уважения. Боялся, что в какой-то момент меня предадут самые близкие мне люди. И смотря сейчас на брата, чуть хмуро и зло, пряча под маской все свои переживания, я понимал - боялся я того не зря.

Деймос не замечал, как лишь закрепляет то, что я чувствовал. Не замечает, как я заковывал свою любовь в цепи, пряча на дно бездны и безумия то, что оставляло меня на плаву столько лет. Так проще, так легче. Ведь я ему не нужен. Я ревновал его к отцу, ревновал к тому, что Дану нацепила на него ошейник и тянула поводок, ограничивая его свободу. И если бы я только мог его освободить, если бы я только мог перегрызть его - я бы это сделал. Но я не мог. Тихо выдохнув, я выпрямляю спину, гордо смотря на Деймоса, все еще злясь на него и его силы, что он применял, но даже не пытаясь его остановить. Ему это нужно. И я стерплю все, что он сделает со мной.

- Ты думаешь, я не избавил бы тебя от оков, если бы мог? -  с губ срывается смешок и я качаю головой. Мой младший брат, его глаза были застелены яростью, от этого он не видел того, что было на поверхности. - Она тянет мой поводок также, как и твой. Деймос. И прежде чем идти к ней, ты должен был понять - кто она такая. Я знал, предполагал о последствиях, поэтому не звал тебя с собой. Ты не должен был продавать свою свободу, ради... - дух снова выбивает ужас, сковывающий сердце, и я едва сгибаюсь, хватаясь пальцами за спинку кресла, чтобы не упасть. - меня!

Я злюсь на то, что брат повелся на ее речи. Злюсь на себя, что не был рядом, чтобы не позволить ему совершить сделку, ради такого ублюдка как я. Я не был достоин. Я не был тем, ради которого стоило терять свободу уже очень долгое время. И меня бесило это, я мог бы топать ногами, кричать, использовать свою силу, чтобы сковать брата, заставить того послушать меня. Но момент был упущен. Деймос зол, Деймос хочет меня уничтожить и я чувствую это каждой клеточкой своего свободного еще сердца, которое вот-вот закуют в оковы ужаса. Он столкнет меня в бездну одиночества, а я даже не буду сопротивляться. Лишь дальше буду улыбаться, подначивая его сделать то, что так просят сделать демоны. И даже не стану напоминать сколько раз я спасал его зад. Сколько раз я оказывался на его месте, получая розгами по спине, но лишь для того чтобы он был в гребанной безопасности.

Делая судорожный вдох, я чувствую как не хватает воздуха. Как в голове начинают хаотично носится мысли, пытаясь найти укромное место для защиты. Как медленно, но верно я отступаю к краю. Еще чуть-чуть. Еще немного и я упаду туда сам.

- Я могу... О. я могу, брат. Желаю это всем сердцем, - я поднимаю на него взгляд полный боли. - Но не стану. Я люблю тебя. И прости, если моя любовь делает тебе больно. Если я защищаю тебя, разрывая связь, чтобы ты не стал таким как я. Если я пытаюсь сбежать, скрыться от тебя., но лишь потому что это сводит с ума: желание обладать тобой, быть единственным, кто смеет касаться тебя - но не мочь этого сделать. - я сильнее хватаюсь за сердце, чувствуя как кольцо ужаса сжимается плотнее. Это заставляет меня говорить, это заставляет меня  в конце концов склонить колено впервые в жизни и перед единственным кто был важен для меня. - А после делаю такой глупый жест, как покупка дома и попытка наладить все. Я люблю тебя... Так что я не стану бить и нападать. Давай. Сделай то, что задумал...

Убей. Уничтожь. Оставь. Мне хочется крикнуть ему это в лицо, но я лишь смотрю на брата, впитывая в себя и собственные тени, что выползли наружу, запирая страхи внутри себя. Я не трону его и пальцем. Я переживу все, что он решил сделать, или сгину в одиночестве. Но мне более не хотелось этих игр. Мне не хотелось притворяться, быть сильным. Не сейчас. Не в этот момент, когда ужас сковывал мое сердце, лишая воли. А может, наоборот, освобождая и выдергивая из меня все то говно, что подселил Анубис.

Подпись автора

FIRST THEY INCITE THE VIOLENCE turn around and then they invite the silence

- - burn it down - -