Настанет день, когда законы, установленные людьми или богами, утратят над смертными власть. Только твой разум и твоё сердце будут тебя вести, и ты будешь знать, куда идёшь, но не будешь знать, чем твой путь окончится. И очень важно, оказавшись в таком положении, помнить: ради чего. Ради чего, ты пережимаешь собственное горло, чтобы не кричать о равенстве, о силе, о возможности уничтожить всех, кто не подвластен ни тебе, ни кому-то еще. Ты перекрываешь себе кислород, строя свое собственное логово в каменных джунглях, без возможности увидеть лучи солнца сквозь кроны деревьев. И более никогда на твои плечи не сядет филин, рассказывая последние новости леса; а рогатый друг не покажет тебе новых детей, что ты укрываешь.

Эти мысли вертятся в моей голове настолько давно, что мне кажется, будто бы я попал в спячку. Будто все что я видел вокруг - был лишь глубоким сном, насланным на меня кем-то хтоническим, кем-то, кто давно был заперт в другом мире. Мне казалось все это диковатой нереальностью, оттого осознание, что это все взаправду - больно кололо сердце каждый раз. Каждый раз, когда я проходил мимо центрального парка, где-то внутри неприятно скреблось ощущение, что я не там - где должен быть. Я не в том месте, не в том времени, не в той точке отсчета. И, быть может, это сказывался возраст. Быть может, я настолько сильно устал смотреть на то, как люди уничтожают друг друга во имя нового бога, что попросту уже не хотел двигаться дальше. Мне хотелось вростись своими копытами в землю, стать одним из тех многовековых деревьев и впасть в глубокий сон. Но я не мог. Не мог, потому что если моя бывшая жена рвалась в бой, я старался сохранить тот мир, что у нас был. Я старался найти давних моих друзей, что были позабыты людьми и выживали лишь на остатки мало-мальской силы. Я старался найти останки тех, кто был давно погребен под толщей пепла, чтобы вернуть их в час нужды. Я хотел спасти свой край, не смотря на то, как далеко от него оказался.

Наверное, именно поэтому я продолжал скрывать свое общение с Люцифером. Одного из тех, кто покорил и мой край, пришедший на смену другим завоевателям. Я общался с ним тайно, вскользь называя своим сыном и настраивая к нам так, чтобы кельты не пострадали при очередной бойне. Мне ведь не нужны были ни небеса, ни трон его пантеона. Мне нужен был мой трон, мой край и его независимость. А в таких вопросах - спешка была ни к чему, особенно когда ты прожил дольше старого пророчества и злых языков.

Я настолько погружаюсь в эти мысли, что успеваю лишь слегка встрепенуться, когда почувствовал присутствие родного мне бога на пороге нашей квартиры. Так любопытно и смешно, этот бог пришел своровать одно, а в итоге поселился в моем сердце, что, как мне казалось, давно не билось. Я тонко улыбаюсь, прячась за фолиатом старых текстов, прикрываю на мгновение глаза, прислушиваясь к легкому весеннему дуновению ветра, его ветра, его ауры и и силы, и сердце пропускает удар. Предательски. Ровно. Словно здоровается с сердцем того, чьи ямочки на щеках радовали меня каждое утро.

- Старые тексты моего народа, - спокойно, в отличии от моего сердца, отвечаю я, аккуратно закрывая книгу. - Сказания, пророчества. То, что я всегда умеючи обходил.

Я поворачиваю голову к нему, мягко улыбаясь. Удивительно как легко Гермесу удалось меня очаровать, приручить. Дать то, что мне всегда так хотелось. Он смотрел на меня с восхищением, не боялся моего истинного облика и слушал, а не просто слышал, что я говорил. Возможно, наш симбиоз из древности и жажды знать все на свете сыграло свою роль. Возможно, в нашей с ним связи было только это. Но я предпочитал думать, что за все время нашей с ним общей жизни, было что-то еще. Что-то, что заставило меня вручить ему ключи от своей квартиры и сердца. Потянувшись рукой, я мягко провожу пальцами по его волосам, скольжу к подбородку и едва цепляю, чтобы притянуть его к себе поближе и мягко коснуться губами сначала острого носа, а после и до безумия сладких губ.

- Добро пожаловать домой, мой мягкий ветер, - чуть отстраняюсь от него, откладывая в сторону и книгу.

Мой взгляд внимательный, улавливает каждое изменение в Гермесе. И вижу я то, что он полон новостей, так хочет их рассказать, но не спешит. Держится. Учится терпению и попыткам не нарушать такую тишину, коей я любил наслаждаться. Не зря в моей квартире стояла лучшая звукоизоляция. Не только для того чтобы никто не слышал, что происходит внутри, но и чтобы я не слышал, что происходит снаружи. А когда твой дом находится считай над твоей работой - это особо сильно нужно.

- В Нью-Йорке было спокойно. Слышны лишь отголоски твоих собратьев. Последнее время, они слишком активны в этом городе. Как их.. - я задумываюсь, прищуриваясь. - Близнецы... Захаживала Лилит, - я делаю паузу, выразительно смотря на Гермеса, словно бы эта чертовка рассказала мне что-то крайне интересное. - Захаживал и ее муж. Люцифер.

Я пожимаю плечами, не собираясь скрывать от дорого мне бога то, кто был в этом доме до того, как он вернулся со своих бегов вокруг света пару раз. Не задумываюсь даже на тот счет, откуда такое любопытства к персонам, что меня порой окружали, поскольку Гермес был всегда такой. И повода волноваться я не видел. Потянув руку к нему, я притягиваю Гермеса к себе на коленки, мягко обнимая и чувствуя, как же я соскучился по его теплу.

Я жил слишком долго на этой земле. Настолько, что видел ни одну войну, которая разрушила целые цивилизации, что унесла с собой не мало людей и народов, вместе с их богами. Я был стар. Древен. Многие бы из богов, что увидели бы меня сейчас, сказали, что мне пора переродиться. Пора вспомнить времена дикой охоты и того, как я наказывал собственную паству за непослушание. Как я был истоком зла и началом добра, до того дня, пока не пришли христиане с единым богом. Я жил так долго, что мне не хотелось ни думать, ни слышать о войне богов, которые те развязывали каждый век, борясь за паству людей, словно за стадо баранов где-то в пустыни. Это было глупо, бессмысленно и совершенно недальновидно. Никто из них не чувствовал колебание в природе, не ощущал как силы покидают места, что были некогда святыми, ведь вся их энергия была направлено совершенно на другое.

И на руинах той войны, что они задумали, я мог построить собственное царство. Но это после. После того, когда от них не останется ничего. После того, как боги, что кричали мне: «ты слишком засиделся в своем мирке старик», будут молить о пощаде и собственном спасении. Я был готов принести эту участь всем, кроме одного. Гермеса. Сейчас, когда этот бог так мягко скользнул на мои колени, когда внимательно рассматривал, осыпая каждую секунду новым вопросом, которые можно было сказать я не слышал, но предугадывал, я думал лишь о том, что мне повезло. Повезло встретить его четыре года назад, повезло завладеть его сердцем. Ведь начинать новый мир было бы совершенно точно скучно в одиночку. А его ум, смекалка, и хитрость могли свершить многое, просто нужно было дать толчок.

Тот самый, который Гермес давал себе самостоятельно изо дня в день, чем вызывал во мне улыбку. Он казался добрым, возможно где-то отстраненным. Но за время, что я провел рядом с ним, я знал наверняка одно: он был не так прост, как казалось. И порой его главное оружие - информация - могла победить во многих войнах, что даже не успели начаться. Я мягко провожу пальцами по его щеке, мягко пряча непослушную короткую прядь волнистых волос и улыбаюсь.

- Ты правда хочешь поговорить сейчас о ком-то, кроме нас с тобой? - попытка улизнуть, которая мне никогда не удавалась. Этот бог слишком хорошо знал, что я любил когда меня слушают. Любил утолять его любопытство все новыми историями. Вот только историй как таковых у меня не было. - Дану... Да,  я почувствовал ее возвращение. Что сказать. Она умеет появляться внезапно, потрясая мир своим превосходством. Но как бы ей не вышло это боком.

Я мягко касаюсь пальцем его носа, и улыбаюсь. Мне совершенно точно не хочется говорить о своей бывшей. Пусть я к ней и прекрасно относился, и помнил каждый день, в который она заставляла меня улыбаться и восхищаться ее прекрасной натуре. Все же мы были с ней разными. И Дану, как и многие другие, ввязывалась в совершенно бессмысленную войну. Увидь она меня сейчас и сказала бы, что великий охотник размяк. Что она не узнает Кернунна, что брал свое любыми средствами, забывая об этической стороне медали. Что мне пора проснуться от векового сна и показать свою мощь. Была бы она здесь, и быть может я бы не смог заставить ее замолчать. Но ее не было. Был лишь Гермес, кто сильно нахмурился при упоминании одного имени.

Я чуть щурю взгляд, обнимая бога покрепче и изучаю его лицо, каждую новую эмоцию на нем, которую ранее не видел. Смятение, немного страха, беспокойства. Я мог бы сказать, что он ревнует, но тут было что-то еще. Я знал это лишь потому что Гермес должен был быть уверен - мое сердце принадлежало лишь ему.

- Мы давно знакомы с ним. Скажем так, наша история, - я усаживаюсь поудобнее, наклонив голову к плечу, - неоднозначна. Меня принимали за него, мы с ним внешне похожи. Но Люцифер мне как сын... Он многому у меня научился. Его начинания отчасти идут из моих. Но почему ты спрашиваешь? Что тебя так взволновало, мое сердце?

Я хмурю брови, внимательно смотря на Гермеса. Таким я его еще не видел, и мне это не нравилось. Не нравилось ощущение, будто от меня что-то скрывают, прячут, будто боясь расстроить. Поэтому я крепче обнимаю его. давая понять - в этот раз он никуда не сможет сбежать.