infinity x abyss |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » infinity x abyss » — harenae tempus » Constellations of blood pirouette, dancing through the grave
Constellations of blood pirouette, dancing through the grave | дата и место: где-то в 2020, трущобы Дели, Индия |
Отредактировано Kali (2021-02-25 09:59:02)
Ты права. Ты не такая, как остальные, тебе не нужно РАЗРУШАТЬ ВЕЩИ, чтобы что-то доказать.
Кали уже давно догадывалась, что Рахул О’Гейл — нечистый на руку торгаш. Причём торговал этот прощелыга не только ценными бумагами, но и криминальными активами, коих в Дели было достаточно. Большую часть силами правопорядка, конечно отлавливали, но иностранцев и туристов пропускали, отчего внутри страны делили территорию не только местные, но и чужестранцы. Рахул был мелким чиновником, выезжающим на славе своей боливудской благоверной, женщины крайне пассивной, когда дело касалось денег — но покушения на семью и на собственное благополучие она не прощала.
Нил был в курсе, что она в тайне готовит побег из страны.
Кали была в курсе, потому что подслушивала разговоры, как самый лучший на свете шпион.
Амала: Нил, пожалуйста, не задерживайся. Уже поздно.
Проницательная женщина, получающая поддержку от божественной Кали, догадывалась, что Рахул вляпался в какую-то авантюру, поэтому заведомо беспокоилась за отпрыска, что вздумал гулять по Дели в закатный час. О’Гейл надеялся встретить Лакшми или других детей творца, узнать последние новости, возможно даже определиться с дальнейшими планами, но на улицах было тихо. Показалось. Чувства Кали, видимо обманули.
Зато интуиция забила тревогу. Люди в Дели пропадали каждый день. Их смерти отдавались в груди Кали клокочущим гневом, быстро сменяемым холодным равнодушием. Эта земля впитала достаточно крови и впитает ещё, покуда жив индийский народ, стремительно летящий в бездну бездуховности вместе с остальным миром. Кали знала. Нил знал. Чем быстрее он покинет эту страну, тем яснее станет картина, отчего ветер вместе со смрадом огромного города доносит до О’Гейла мрачные предзнаменования о скором конце времени.
Нил сморгнул наваждение и оглядел тёмную улицу. Возвращаться домой через знаменитый делийский метрополитен — так себе история, если придётся обороняться, поэтому он решительно свернул с главной дороги и остановился напротив рекламного баннера какой-то фармацевтической компании. За ним кто-то следил — причём с того самого момента, как он покинул парк.
Кали прикинула — до дома пешком около сорока минут вдоль линии электропоездов. Впереди — сеть улиц и укромных уголков Дели, в каждом из которых пахнет кровью и продуктами человеческой жизнедеятельности, иногда цветами, иногда — молельными курильницами. Везде глаза и уши, люди, заглядывающие в окна друг другу… Без свидетелей убрать хвост не получится.
Нил свернул в сквер и краем глаза заметил двух мужчин.
Они, подобно теневым клонам, отделились от стены жилого дома и, приближаясь к Гейлу след в след, стремительно сокращали расстояние. Дежурили у метрополитена, скорее всего их кто-то направил сюда. Справиться с хрупким парнишкой, у которого из элементов самообороны только сумка с красками — пф, действительно, почему бы не послать на это дилетантов, привыкших к беззащитным жертвам, которых так легко затолкать в машину и оглушить.
Рахул сильно вляпался, если Нила заказали. Выкуп можно заломить немаленький.
Амала: Нил? Где ты сейчас? Может, отправить к тебе машину?
Нил: Всё в порядке, мам. Скоро буду.
В небольшом парке было безлюдно. Заросли идеально скрывали от посторонних глаз — Кали была готова попасть в ловушку.
(Что если у них есть огнестрел? Нашумят, надо сразу грызть глотки обоим. Хотя откуда у них, скорее всего рабочие с консервы).
Внутренний голос сработал как раз в момент, когда грубые руки обхватили корпус, и пахнущая дрянным табаком ладонь зажала рот.
(Достаточно одной капли крови, и остановиться будет невозможно).
Нил вцепился в похитителя и прокусил загрубевшую кожу. Пока первый неистово шипел и сквернословил, второй попытался оглушить О’Гейла, но тот лихо извернулся и, опьянённый солоноватым привкусом на корне языка, ударил его ногой по колену.
Раздался хруст.
В ладони Кали блеснул мастихин. Грозное оружие творчества для художника и не менее грозное в руках богини, которая была готова пустить кровь и умыться ею. Обидно тратить такой инструмент, но как только Нил вогнал его острым концом в горло похитителя, сомнения испарились. Как испарилась уверенность в глазах ничего не подозревающих и уверенных в успехе бандитах.
Что ж, Рахул. Тебе повезло, что твоего сына заменила Кали Махакали.
Освободившись из захвата, Нил успел оглушить лежащего на земле мужчину до того, как тот издал отчаянный крик (сломанное колено — мучительная рана, верно, малыш?). Затем повернулся к медленно оседающему на землю подельнику, выдернул мастихин и любовно прильнул к сочащейся ране.
Кровь, как никогда, опьяняла.
Ты права. Ты не такая, как остальные, тебе не нужно РАЗРУШАТЬ ВЕЩИ, чтобы что-то доказать.
Расследовать чужую жизнь Гермес умел, но не слишком любил. В основном потому что все эти грязные истории и секреты давно были скучны, за столько веков, сколько уже прошло со времен их падения и забытья, он видел всякое. И наркотики, секс, побитые жены, изуродованные дети - только легкая часть всех его приключений.
Но журналистика, тем более в его сфере с желтой прессой, никогда не оставляла выбора. А уходить из профессии он не хотел, популярность его историй и его блога зависела от грязных историй, которые он постит и которые выкладывает как величайшие дары.
Как-то так он и оказался в Дели. Перелет дался не просто, подстраиваться под людей в последнее время казалось лишним и быть улыбчивым парнем получалось через раз. Гермес покровительствовал путешествиям, но сам предпочел бы добраться до нужных мест с помощью своих сандалий или другого способа перемещения.
Город как всегда представлял из себя контрасты на контрастах. Журналистское расследование продолжалось, Гермес искал ниточки, тянул за языки людей, которые не хотели говорить, давал денег, покупал безделушки, яркие платки и даже статуэтку Шивы, как охранителя от войны. Он бы посмеялся над продавцом, но милый мальчик Кейси все еще был милым и вежливым, свой дорогой фотоаппарат он прибрал поглубже и постарался дождаться темноты, чтобы преследовать свои цели дальше.
Затеряться здесь было где, каждая дорожка города представляла собой переплетение старого и нового, ступеньки ведущие к реке были завалены мусором, чуть далее горел костер на берегу, в какой из районов он забрел, Гермес так и не понял. В какой-то момент лабиринты запутали даже его, так что он пробрался на крышу чтобы передохнуть. Вид со здания открывался прекрасный, меньше людей, меньше грязи, больше великолепия красок и разноцветные балконы.
Ауру бога он заметил не сразу, его расследование хоть и касалось краем паренька, который брел по дороге домой, все же больше отдавало должное старшему поколению. Он проделал долгий путь и отступать не собирался. Проследить за парнем, который не был простым мальчиком показалось уже делом принципа.
Вся драка выглядела постановкой, в которой Гермес принимал деятельное участие как главный зритель. Парень оказался не промах, разобраться с двумя преследователями в тишине парка, пустив им кровь и окунув в нее свои руки. Как часто такая картина сопровождалась стонами умирающих? Как часто это была война и вел войска Арес? Как грустно вспоминать минувшие дни стоя здесь почти человеком.
- Показательно. Что еще умеешь? - Он усмехнулся, делая фотографию окровавленного мальчика. Историю можно написать разными словами использовать разные буквы, истончить сам ракурс и сделать упор не на нашумевшем отце, а на сыне-маньяке.
Гермес вздохнул, но скорей всего его история будет не про это вовсе. Сын-маньяк конечно красиво и безутешные родители на этом фоне тоже, но вряд ли его жертва на такое сподобиться.
- Итак, рад представиться, мое имя Гермес, у римлян Меркурий, - он картинно кланяется, - я пришел чтобы собрать статью, но кажется выбрал очень интересное время для этого. Мой дорогой и очень юный друг, какая прекрасная работа, какая точность движений, какое великолепие в походке и скорости.
Он улыбнулся, пытаясь скрыть небольшой мороз, пробежавший по коже. Тело всегда выдавало его напряжение и страх, всегда, не было моментов, когда он не поддавался бы мелким человеческим реакциям и в этом был свой вкус и стиль. Гермес усмехнулся.
- Селфи на память? Интервью для истории? - Подступать ближе он не решился, скорость этого бога была велика, почти так же быстр как и он сам, несмотря на все ухищрения. Вестник богов, запертый своими интересами в Индии.
одевают короче Барнс и сын (под пытками, но им деваться некуда)
Нил выдернул мастихин и облизнул, как палочку от мороженого. Силы возвращались к богине смерти, хоть она и зареклась убивать без причины (ох, Шива бы сейчас… впрочем, не стоит ворошить перечень всех прочитанных лекций, он главный гуманист и миротворец, но и сам не раз пачкал руки вынужденно и с неменьшим удовольствием). Тело всего лишь оболочка, ведь так? Хрупкая… Как стекло. О’Гейл мог проломить грудную клетку лежачему, выпить из его сердца последние капли жизни и картинно потанцевать на трупе — ох, как Кали хотелось ещё больше разрушений (защитница в ней оправдывала кровавые деяния тем, что Амала не заслужила такого мужа, а Рахул заслуживал только всеобщего порицания и бесконечного цикла перерождений туда-сюда-обратно). Но вдруг за спиной раздался голос…
Когда встречаешь человека (или?) в Дели, говорящего не на хинди, первая реакция всегда испуг.
Признаться, Кали отчаянно не желала болтать с другими богами, с чужаками, которые в её представлении все априори звери. Кроме одного… Может двоих. За давностью лет имена несколько поистёрлись.
Нил медленно обернулся.
В иной день он бы разбил фотоаппарат об голову зеваке. Но щёлкнул таки невидимый переключатель. Он осознал, что стоит посреди заросшего парка в компании двух жмуров и облизывает лопатку для масляной краски. А ещё у него лицо и рубашка в кровавых разводах. И внутри разверзается неутолимый голод древней каннибальши с четырьмя руками — ой, как неловко.
О’Гейл сощурился, вглядываясь в незнакомое лицо. Да, очевидно. Перед ним не человек.
Человек бы не стал предлагать сделать селфи. А ещё он представился — чудо какое, ещё и улыбается. Одним махом и на разговор настроил и сбил закипающую ярость.
Кали приблизился на шаг, подозрительно косясь на фотоаппарат, и дружелюбно протянул:
— Рисовать умею. Хочешь портрет на заказ? — крутанув в пальцах мастихин, он подобрал с земли сумку и наступил на издавшего хриплый стон бандита — решил прекратить его страдания. Затем тяжело вздохнул, осознав, что в таком виде соваться к живым, наполненным кровью и сладенькими горестями людям — крайне плохая затея. Как и нападать на Гермеса.
Нил быстро поднял свои знания о других пантеонах — посланец богов в смешных сандаликах быстро нарисовался в воображении, и лицо молодого художника исказила заискивающая гримаса.
— Гермес всегда оказывается в нужном месте с нужное время, да? — спросил он, шагнув навстречу, но всё ещё сохраняя дистанцию. — Ещё и сфотографировал меня, почту за честь. Опубликуй в блоге и добавь мемную надпись.
О’Гейл обернулся и в следующий момент посмотрел на свои перепачканные в крови руки.
— Я прощу тебе фотки, если окажешь мне небольшую услугу, — он решительно подошёл ещё ближе и протянул сумку. — Подержи, пожалуйста.
Нил столкнул оба трупа в низину так легко, словно они ничего не весили — сила вместе с кровью текла по обманчиво слабому телу Кали. Их найдут не раньше утра. Трупы в Дели близ метрополитена создадут информационный шум похлеще людских похищений.
— И что ты тут забыл? Приехал достопримечательности посмотреть? — О’Гейл ухмыльнулся немного иронично. — Следил за мной?
Последнее прозвучало без угрозы, скорее в шутку — присутствие божественной сущности, судя по времени, фонило и отскакивало от Гермеса, не от Лакшми или Вишну. Плохо. Где же они все? Ещё от посланника богов веяло чем-то неуловимо знакомым, может именно поэтому Кали перепутала его с… детьми.
Или просто сработало обаяние ангелочка в сандаликах.
Отредактировано Kali (2021-02-27 12:22:48)
Ты права. Ты не такая, как остальные, тебе не нужно РАЗРУШАТЬ ВЕЩИ, чтобы что-то доказать.
Гермес смотрит на постановку, он бы сказал что та впечатляет, каждый кадр можно на пленку и в рамку. Очень кроваво, очень точно, очень красиво, почти шедевр изобразительного искусства, если бы холст не был столь живым ранее и не дышал одним воздухом с ними. Впрочем, у богов с жалостью очень плохо, Гермес этим не славится вовсе, его интерес скорее графичный, красивая картинка, красивая история с мрачными тайнами, вот и все.
Ничего сверхъестественного, ничего занудного, только голые факты. Мальчик оказывается вовсе не так прост, как казалось, а вся эта маска его скрывает кого-то более могущественного, чем тело, которое видится. Гермес любопытен от природы, он как дети, которые тянут руки к коту и хватают его за хвост, он так же жесток и так же бескорыстен в своем почитании леди !информация”.
- Если холст из меня, я пожалуй откажусь, красиво, но знаешь, перерождение тот еще муторный процесс и мне нравится то место где я сейчас. - Он хмыкнул и все-таки не удержался, делая кадры окровавленного парня с бешеным взглядом. - Даже жутковато, если подкрасить фон и сделать разводов чуть больше. Художественный талант?
Ирония в том, что он кажется понимает кто перед ним. Хотя не уверен, индийский пантеон славится своими перепадами настроений и каждый второй тут умеет красочно убивать и расставлять все в порядке очередности. Но есть что-то созвучное в парне с Аресом, война всегда где-то рядом друг с другом, где-то поблизости и перекликается своей кровожданостью.
Война в Индии, кровожадное чудовище, которое не может утолить ярость и голод, и крови льется реками, как освободительная армия с наступлением на англичан. Он вздыхает, богатая история континента, богатые махараджи, богатые индийцы и беднейшие районы. Мир из контрастов и красок, которые Гермес с удовольствием бы игнорировал, если бы мог.
- Но ты не стесняйся писать пока меня нет, люблю свои изображения почти так же сильно, как поклонение. - Он смеется. - Но, конечно, не я один такой, иначе мы не были бы здесь.
Его догадки основаны на событиях и черт его знает правдивы ли. Шесть ли рук у парня? Так ли он молчалив? Есть ли у него история для рассказа?
- Всегда рад помочь, конечно же. - Он подхватил сумку и убрал фотоаппарат подальше, наблюдая за избавлением от тел. - Их не будут там искать? Или нам все равно что их там найдут? Хотя не отвечай, дай подумать, нам нужно чтобы их там нашли? Верно?
Он подается вперед и заглядывает в канаву, мерзкое зрелище, чтобы кто ни говорил, а грязные места на то и грязные, мусор, пакеты, камни, палки. Гермес вздыхает и останавливается рядом с пацаном.
- Нил, не так ли? Искал приключений по информации твоего отца, нашел тебя, ничем не хуже как говорится. Но чтобы следить? - Он почти возмущен. - Разбиваешь мне сердце, если бы я знал кто ты есть на самом деле, я бы непременно нанес визит без фотографий украдкой и попыток шутить над двумя трупами. Я может быть был бы чуть вежливее. Не представляться в такой ситуации ужасно неправильно, я теряюсь в догадаках и готов ставить даже на Будду, будь он неладен.
Он пытается не смеяться, но парень выглядит таким голодным, что хочется дразнить и дразнить. Правда утолить голод его не хочется вовсе, потому что кажется после такого приключения с Люцифером покажутся сказкой. Он протягивает пачку влажных салфеток Нилу и кивает в сторону от метрополитена.
- Думаю лучше отмыть все это, пока не стало светло и заметно. - Гермес раздумывает пару секунд, прежде чем продолжить. - И поболтать было бы приятно, о происходящем, о силах, о смысле, о крови. Я могу поддержать почти любую тему!
одевают короче Барнс и сын (под пытками, но им деваться некуда)
Гермес задавал множество вопросов, чем напоминал Кали Ханумана с его бесконечным потоком сознания, когда дело касалось решения серьёзных проблем. Будь она сентиментально привязана к мартышке, всплакнула бы, да только всю эмпатию растеряла при перерождении, какая досада (на самом деле Кали низвергалась в самообман каждый раз, когда думала о том, что ничего не чувствует, наоборот, она всегда была, как оголённый нерв, даже разочарованная, отчаявшаяся и побеждённая). Лопатки неприятно зазудели. Посланнику чужого пантеона не стоит знать подробности стародревней давности, да и вообще вряд ли его удивят в их неспокойное время христианско-индийские разборки.
Нил потёр переносицу, поморщился и махнул рукой.
— Это Дели, тут каждый день пропадают люди. Этих двоих найдут не раньше выходных.
Амала: Сынок, с тобой всё в порядке?
Ну, как сказать, мам. О’Гейл оглядел забрызганную кровью рубашку, цыкнул и, когда Гермес упомянул отца этого проклятущего семейства, резко обернулся. На мальчишеском лице мелькнула тень угрозы, мол, “да какое право ты имеешь сравнивать меня с Рахулом, будь он неладен”, но Нил быстро взял себя в руки и смягчился. Уж больно невинный взгляд был у ангелочка в сандаликах, когда тот протянул пачку влажных салфеток.
Оглядев себя при тусклом свете экрана смартфона, О’Гейл поморщился. Порывшись в сумке, он принял из рук Гермеса салфетки и подозрительно прислушался. Где-то во дворах лаяла собака. Поезд метро гудел в стеклянном туннеле. Дели продолжал жить своей жизнью, что будет на руку одному малолетнему убийце с душой богини смерти.
— Кали, — коротко представился Нил и криво усмехнулся. — Поверь мне, Гаутама Будда в это время явно не в парках картинки рисует. Этот космогений скорее себе член отгрызёт, чем навредит живому существу.
Он вытер мастихин салфеткой, стёр кровь с рук и лица и вздохнул, устало оглядев место преступления.
— Пошли.
Нил вытащил из сумки свёрнутую куртку и надел поверх испачканной рубашки. Оказавшись в непосредственной близости от Гермеса, пацан внезапно замер и принюхался. Многие индийские артефакты, как и их создатели, имели особый аромат. Кали хитро прищурился, поджал губы и ткнул в нового знакомого пальцем, как если бы узнал в нём кого-то… особенного.
— Я теперь понимаю, почему от тебя так приятно пахнет Лакшми.
О’Гейл закатил глаза и, глянув на экран смартфона, быстро ответил матери:
Нил: Скоро буду, ма, знакомого встретил, прости.
— Красть нехорошо, будь на моём месте кто-то не столь падкий на миленьких мальчиков в крылатой обуви, не видать бы тебе было праздной беседы на любую тему. В той же канаве бы лежал.
Он ещё раз огляделся, убедился в том, что больше свидетелей нет, и повёл Гермеса в противоположную сторону от парка. Лучше в метро Дели не светиться лишний раз рядом с местом резни, это верно. Жест Кали означал — давай дойдёт до следующей станции. А там уже разойдутся полюбовно.
— Что ты украл? — Нил сунул руки в карманы. — И не пытайся заговаривать мне зубы, хорошо? От тебя за версту несёт аурой артефакта, поэтому меня сюда черти и приволокли.
Спрятать улики в Дели — достаточно простое мероприятие. Потянув Гермеса в хитросплетение трущоб, Кали высматривала на вездесущих разноцветных бельевых верёвках рубашку по размеру или хотя бы футболку (Амала не заметит подмены, материнская внимательность оставалась на уровне табуретки, но кровь её точно насторожит).
— Не боись, я никому не расскажу. Мне в целом всё равно, куда потом отправится эта безделушка, — грустно вздохнул О’Гейл. — Из моей страны уже давно вывезли душу. Не ты первый, не ты последний, Гермес.
Ты права. Ты не такая, как остальные, тебе не нужно РАЗРУШАТЬ ВЕЩИ, чтобы что-то доказать.
Вы здесь » infinity x abyss » — harenae tempus » Constellations of blood pirouette, dancing through the grave
