Libertе! Еgalitе! Fraternitе!

Страница: 1

Сообщений 1 страница 3 из 3

Поделиться12021-02-14 22:14:11

Автор: Raphael
как видишь, я уже натанцевался
принадлежность: god
анкета: Рафаил
привет! Я - Рафаил. Мне есть за кого сражаться и ради кого жить, поэтому я лучше вас преуспеваю в убийствах.
пантеон: авраамический пантеон
Сообщений: 674
Уважение: +617
Посты:
7

[nick]Damiens de Vaal[/nick][icon]https://i.imgur.com/17evslY.gif[/icon][status]вострый меч[/status][lz]День ли сейчас или ночь? Не имеет значения. Меня зовут Дамьен де Вааль и во времена перемен, я не дам выковать из себя инструмент тирании и угнетения. [/lz]

Libertе!
Еgalitе!
Fraternitе!

Flume - The Greaest

дата и место: 12-14 июля 1789-года; Париж; IV округ Парижа [Бастилия]
Абсолютистская Франция / Первая Республика.

участники: Clio / Raphael

Этим утром, я был всего лишь каплей.
Каплей, что стала рекой.
В реке зародилась Надежда
И вырвался бушующий поток -
Поглощающая волна перемен.
А если кто-нибудь встанет у нас на пути,
Мы начнём революцию!

Отредактировано Raphael (2021-02-18 00:13:51)

Подпись автора: Когда не можешь поступить правильно — поступай хорошо.
Акт I: Грёзы о единстве.
- Сцена 1.1: В которой "юный" герой выступает третейским судьёй, пытаясь распутать гордиев узел и терпит полнейшее фиаско - 34 год. [Мария / Михаил].
- Сцена 1.2: Которая показывает, что даже пред злейшими врагами, Рафаил способен проявить подобие милосердия - 1030-й год. [Лилит].
- Сцена 1.3: Крах мечты о единстве. - 1099 год. [Гавриил].
- Сцена 1.4: Испытание лекаря. Ибо сказано: "Не навреди" - 1353 год. [Мария].
Интерлюдия:
Акт II: Где даже ангел не решится сделать шаг.
- Сцена 2.1: Древо свободы надобно поливать время от времени кровью патриотов - 12-14 июля 1789-года. [Клио]
- Сцена 2.2: Сильные люди понимают, что иногда нужно идти на крайние меры, чтобы остановить кровопролитие. - 1944 год. [Кали] [V]
- Сцена 2.3: В которой архангел показывает миру колоссальную разницу между ним, братьями и Отцом - 29-ое февраля; 2020 год [Мария]
- Сцена 2.4: В поисках ответов на вопрос о местонахождении Отца, Рафаил снисходит в Ад и терпит поражение. - 26-ое января; 2021 год. [Асмодей]
- Сцена 2.5: И даже после падения в пропасть, архангел находит главный мотив, чтобы подняться вновь. - 27-ое января; 2021 год. [Мария]
Интерлюдия:
- Сцена 3.0: Ведь как можно быть покровителем людей, если не познаёшь самого главного чувства? - март; 2021 год [Гармония]
Акт III: Смеющийся Бог.
- Сцена 3.1: Когда наступают тёмные дни, в борьбе за Свет все средства хороши. - 12.04.2021 г. [Асмодей / Афина / Гармония]
- Сцена 3.2: В которой приходится искать разгадки на загадки. - 22.04.2021 г. [Клио]

Поделиться22021-02-15 14:51:43

Автор: Raphael
как видишь, я уже натанцевался
принадлежность: god
анкета: Рафаил
привет! Я - Рафаил. Мне есть за кого сражаться и ради кого жить, поэтому я лучше вас преуспеваю в убийствах.
пантеон: авраамический пантеон
Сообщений: 674
Уважение: +617
Посты:
7

- Монсеньор де Вааль, не так ли? - Он знал человека, сидящего перед ним: совершенно безэмоциональный, мужчина, года его уже клонились к закату, но который изо всех сил цеплялся за старые порядки времён собственной молодости. Даже обращение "монсеньор" было настолько архаичным, что Жан-Полю пришлось побороть секундное замешательство.

- Так точно, месье. - Что ж, по крайней мере, господин, даже не пытавшийся поднять лица, на котором остались следы от пережитой оспы, точно не походил на "чудовище в физическом и нравственном отношении, соединяющим все пороки", как, если верить слухам, о нём отзывался ранее отец. Разве что, с ногой у него точно были какие-то проблемы. - Дамьен Рафаэль Луи де Вааль. -

- Служили под началом... - де Вааль трижды подумал, стоило ли ему являться по приглашению графа, если бы не одно "но" - его недавнее предложение по созданию национальной гвардии.

- ...маркиза де Ла Файета. - Закончил де Вааль и тут же, поняв свою оплошность, поспешил оправдаться. - Недолгое время. После отбытия в тринадцать колоний на корабле "Виктуар", моё прошение о временной отставке по состоянию здоровья было полностью удовлетворено. -

- Прошу вас, монсеньор. - Тон графа так и говорил: "Не следует играть со мной в игрушки, юноша". - Вас не обвиняют в дезертирстве, да и я - лицо частное. -

Дамьен молчал, казалось бы, целую вечность, глядя то на обшлаги, обрамляющие рукава камзола, прежде чем вновь пронзил собеседника холодком собственных глаз, от чего у того, стоило признать, слегка перехватило дыхание - не смотря на молодой человека, стоящего пред графом, тот уже видел в нём настоящий талант к распознаванию лжи. Это читалось во взгляде, в выражении лица, оставшимся абсолютно равнодушно-благожелательным, но меняющимся лишь немного, стоило только тому почувствовать какой-то подвох. "Если бы он выбрал другую стезю", - Раздумывал граф, продолжая составлять текст послания. - "То легко мог стать видным лицом нового движения"

- Cражение при Брендивайне, - Когда принял командование минитменами на себя, стоило только маркизу потерять сознание после пулевого ранения в бедро. - При Баррен-Хилле. - Гениальный тактический манёвр, позволивший избежать окружения и полного уничтожения. - Монмут и штурм Род-Айленда. - Даже не пришлось упоминать участие в семилетнем конфликте с Британской короной, чтобы произвести на графа де Мирабо впечатление. Откинувшись в кресле, тот, глядя куда-то в даль, потирал подбородок, прежде чем сделать Дамьену предложение, от которого было трудно отказаться.

- Маркиз де Ла Файет хорошо отзывался о Ваших навыках. -

- Весьма польщён, месье. Прошу передать маркизу мои наилучшие пожелания скорейшего выздоровления. - де Вааль будто специально не понимал, куда идёт разговор.

- Всенепременно. Знаете, он рекомендовал вашу кандидатуру на должность генерал-майора. По-моему, весьма неплохой рост для... - Дамьен буквально кожей ощущал, как неловко графу Мирабо вспоминать, кем его собеседник являлся. - ...Представителя первого сословия. - Выкрутился. Конечно же, Дамьен Рафаэль Луи де Вааль являлся представителем дворянства - его предки служили стране верой и правдой, отстаивая интересы Франции и короны на полях сражений, выбивая себе место под солнцем через интриги и подкупы, и тем не менее... К моменту рождения де Вааля от дворянской фамилии осталась одна лишь история, когда череда не самых умелых предков пустила всё под откос. Пожалуй, только он, средь братьев, не переживших воспаление лёгочных тканей в юном возрасте, подавал хоть какие-то надежды. И теперь, стоило де Ваалю набрать в грудь воздух, чтобы дать ответ, как его предки перевернулись бы в гробу.

- Вынужден отказать, месье де Мирабо. -

- Позвольте осведомиться, - Граф выглядел, по меньшей мере, сконфуженно. - Почему? -

- Слышите? - И будто по приказу Дамьена, отзвуки окружающего мира пробились сквозь стены дома. Песни и лозунги, крики мужчин и женщин, ругань и благородные возгласы - митинги стали частым явлением в их время. - Грядёт ветер перемен, который обратиться в бурю, сметающую всё на своём пути. Будь то дворяне или духовенство, думающие, будто Бог на их стороне, буржуа или обычные солдаты - каждый предстанет пред судом истории, месье де Мирабо. А я желаю, чтобы она запомнила меня, как Дамьена Рафаэля Луи де Вааля - человека, который проливал кровь за народ Франции, а не как инструмент тирании. - Не оставляя собеседнику возможности для ответных выпадов, Дамьен заканчивал свою речь уже обрамляя пояс камзола ножнами, в которых покоилась шпага испанского образца, а голову - треуголкой, на которой красовался аккуратно сшитый бутон триколора. - Перемены не наступают сами по себе, месье де Мирабо. Вы это знаете, я это знаю и как бы Вы не желали признавать этого, тем не менее… - Мужчина остановился рядом с выходом и угасающий гул процессии стал его ответом. - ...Рано или поздно,тот, кто сражается со Злом, сам станет им. Я не желаю верить в то, что мой миг когда-нибудь наступит. -

- Монсеньор де Вааль! - Прозвучал возглас, когда Дамьен уже тянулся к ручке двери. - А во что Вы верите? -

- Кто был ничем, тот станет всем - вот во что. -

Летний Париж встретил его лучами солнца, пробивающимися сквозь пыльную дымку - следствие недавней процессии, которых становилось всё больше и больше день ото дня. Прекрасное время, чтобы жить. По крайней мере,так казалось Дамьену, когда он, отбивая мостовую каблуками армейских ботфорт, совершенно не сочетающихся с простым, но весьма элегантным стилем одежды. Несколько раз ему приходилось сталкиваться со взбудораженными толпами людей, выслушивающих эдаких "проповедников": объятые праведным гневом, они метали обвинения в адрес монарших особ, обличали режим, уже успевший прослыть "старым", в бездействии и потворствованию врагам государства. За кем-то приходили солдаты и тогда улицы заполнялись криками уже иного толка, когда в подданных короля летели камни, бутылки и испорченные овощи. Ответом служили тупые удары гладкоствольных ружей, отзвук шпаг, извлекаемых из ножен, отражающийся эхом страха и ненависти. каждом, до сердца которого пытался добраться.

Город кипел жизнью и Дамьен, раз за разом выступая третейским судьёй, пытаясь избежать кровопролития, чувствовал, как неумолимая сила людских масс еле сдерживается, чтобы не вырваться из оков. Лишь одной искры хватило бы, дабы огонь поглотил всё вокруг, но никто не решался поджечь фитиль. Был ли то страх или же простая жажда наблюдать,насколько далеко может зайти человеческое терпение? Де Вааль и сам старался ответить на этот вопрос.

- Благодарю! - Нищие наводнили город и лишь немногим Дамьен оказывал помощь - его армейское жалованье урезали по возвращению из Штатов,припоминая ту авантюру с болезнью. Впрочем, де Вааль не жаловался, поскольку действительно считал, что дело того стоило. Возможно, количество людей, которые захотели с ним поспорить,превысило население какого-нибудь племени краснокожих, а уж тех, кто желал увидеть его на виселице - целой страны, однако можно ли всерьёз спорить с романтиком?

Разве что, по возвращению домой, во Францию, Дамьен проявлял удивительный и, казалось бы, даже иррациональный нейтралитет для человека с триколором на треуголке. В особенности, это выводило из себя Дантона - человека, с которым ему вновь довелось повстречаться на заседаниях Якобинского клуба. Несмотря на то,что они состояли в приятельских отношениях ещё со времён обучения в колледже Труа, перемены, через которые прошли оба, заставили их говорить об одном и том же разными языками. Как к раз к нему то Дамьен и направлялся - в "Исполнительный комитет", если быть точным, если бы мужчину не заставили отвлечься обстоятельства.

- Мадемуазель! - В том, что рука очаровательной особы не была отдана какому-то мужчине Дамьен понял практически сразу. Банально по его отсутствию - ныне, даже днём в Париже было настолько неспокойно, что уважающие собственный покой кавалеры не осмеливались даже и подумать, чтобы отпускать своих суженных на улицы города.

Инстинкты, отработанные годами службы сработали быстрее, чем нормы приличия в обращении с дамой и хватая её за талию, мужчина чуть ли не снёс её на землю прежде, чем на том месте, где находилась особа, кубарем не проскакали обезумевшие лошади, запряжённые в карету. Краем глаза, Дамьен успел заметить удивление на лице кучера, отчаянно хлеставшего ездовых животных, не щадящих никого, кто попадался на их пути.

И лишь затем, стоило хаосу стихнуть, де Вааль понял, что послужило его причиной: изломанные тела и брошенные на земь флаги, пожилой господин в парике, восседающий позади кучера - толпа жаждала ответов,но получила лишь презрение и кровь.

- Вы не ушиблись?! - Вскочив на ноги, Дамьен хотел было броситься вслед за виновником, но тот уже скрылся средь тесных улочек, оставляя за собой пыльный след. Он нужен был здесь и де Вааль быстро понял это, когда,протянув руку особе,помог ей подняться. - Прошу прощения! - Поправив треуголку, мужчина искренне попытался улыбнуться, но побледневшее лицо выражало лишь страх,когда до слуха донеслись просьбы о помощи. - Я сейчас! - Долг был важнее, а долг армейского врача - тем более. Проводя беглый осмотр, Дамьен отсеивал тех,кого ещё можно было спасти, от безнадёжных и погибших. Пятнадцать человек на пятьдесят, раскинутых по всей улице - свой вклад внесли не только лошади, но и люди, в панике бросившиеся врассыпную от природного гнева. - Помогите мне! Быстро!- Командирский тон мужчины привел в чувство тех, кого сразили эмоции. Несколько секунд люди, пытающиеся осмыслить произошедшее, принялись за работу. - Берите флаги, используйте их в качестве носилок и аккуратно собирайте этих людей… - Кистью Дамьен указал на пострадавших. - ...Вдоль улицы. -

- Что здесь происходит? Назовитесь! - Когда подоспели королевские солдаты, де Вааль уже целиком и полностью был погружён в работу - с удивлением мужчина обнаружил среди своих помощников особу, которую,волею случая,спас. Вправляя людям кости,наматывая импровизированные шины, Дамьен даже не сразу понял, что молодой лейтенант обращается именно к нему.

- Дамьен де Вааль, - Инстинктивно ответил тот, больше занятый страданиями раненых. - Состоял в должности… - Чьи-то руки схватили его за шиворот запылённого камзола и поставили пред лейтентантом. - ...Что Вы, ради всего святого, делаете, месьё?! -

- Исполняю свой долг. А вот Вы, - Указав на цветок триколора, молодой человек положил руку на эфес шпаги. - Кажется забыли о существовании такого слова? -

- Послушайте, лейтенант, сейчас не в этом дело! - "Безумие" - только и твердил разум. - Я хочу помочь, я могу помочь, я - армейский хирург. Отставной, но всё же! -

- А по мне, так Вы - преступник. - И наконец-таки вспомнив о людях, молодой человек указал подчинённым на раненых. - Вас бы заковать в кандалы, да жаль оставлять мадам в одиночестве. Проваливайте. - Тон, не требующий возражений. Руки уже сами тянулись к рукояти шпаги и ножа за поясом, если бы не осознание утверждения, порождающего вопросы.

- Мадам? - Смущённо обронил де Вааль, оборачиваясь к особе. Он мог бы расправиться с ними за секунды - всего девять человек, вместе с лейтенантом, но на сегодня уже достаточно было крови. - Да. Конечно. - Процедил Дамьен, еле сдерживая собственный гнев, который совершенно не сочетался с аккуратностью в движениях, когда мужчина взял незнакомку под руку и, всё ещё время от времени озираясь за плечо, где представители королевской армии делали свое дело, повёл её подальше от места проишествия. - Я ещё раз прошу прощения за это недоразумение, мадемуазель. - Постепенно, с лучами заходящего солнца, буря, разродившаяся в глубине души де Вааля, утихала, а его тон становился чрезвычайно спокойным и доброжелательным. - Мне не хотелось задеть Ваше достоинство этим... - А вместе со спокойствием и вернулись и нормы этикета. - ...Действом. Скажите пожалуйста, позволите ли Вы проводить Вас до дома? Знаю, - Дамьен даже радовался тому, как тени скрыли румянец. - Я требую слишком многого, однако, ночью улицы становятся опасными. И... - На секунду мужчина замялся, будто и раздумывал над какой-то дерзостью - с какой-то стороны, так оно и было. - ...Позвольте узнать, как же Вас зовут? - Спохватившись, прибавив. - С Вашего позволения, конечно.
И остановившись, мужчина, сняв треуголку, встал перед незнакомкой, ожидая ответа.
[nick]Damiens de Vaal[/nick][icon]https://i.imgur.com/17evslY.gif[/icon][status]вострый меч[/status][lz]День ли сейчас или ночь? Не имеет значения. Меня зовут Дамьен де Вааль и во времена перемен, я не дам выковать из себя инструмент тирании и угнетения. [/lz]

Отредактировано Raphael (2021-02-18 00:13:23)

Подпись автора: Когда не можешь поступить правильно — поступай хорошо.
Акт I: Грёзы о единстве.
- Сцена 1.1: В которой "юный" герой выступает третейским судьёй, пытаясь распутать гордиев узел и терпит полнейшее фиаско - 34 год. [Мария / Михаил].
- Сцена 1.2: Которая показывает, что даже пред злейшими врагами, Рафаил способен проявить подобие милосердия - 1030-й год. [Лилит].
- Сцена 1.3: Крах мечты о единстве. - 1099 год. [Гавриил].
- Сцена 1.4: Испытание лекаря. Ибо сказано: "Не навреди" - 1353 год. [Мария].
Интерлюдия:
Акт II: Где даже ангел не решится сделать шаг.
- Сцена 2.1: Древо свободы надобно поливать время от времени кровью патриотов - 12-14 июля 1789-года. [Клио]
- Сцена 2.2: Сильные люди понимают, что иногда нужно идти на крайние меры, чтобы остановить кровопролитие. - 1944 год. [Кали] [V]
- Сцена 2.3: В которой архангел показывает миру колоссальную разницу между ним, братьями и Отцом - 29-ое февраля; 2020 год [Мария]
- Сцена 2.4: В поисках ответов на вопрос о местонахождении Отца, Рафаил снисходит в Ад и терпит поражение. - 26-ое января; 2021 год. [Асмодей]
- Сцена 2.5: И даже после падения в пропасть, архангел находит главный мотив, чтобы подняться вновь. - 27-ое января; 2021 год. [Мария]
Интерлюдия:
- Сцена 3.0: Ведь как можно быть покровителем людей, если не познаёшь самого главного чувства? - март; 2021 год [Гармония]
Акт III: Смеющийся Бог.
- Сцена 3.1: Когда наступают тёмные дни, в борьбе за Свет все средства хороши. - 12.04.2021 г. [Асмодей / Афина / Гармония]
- Сцена 3.2: В которой приходится искать разгадки на загадки. - 22.04.2021 г. [Клио]

Поделиться32021-02-19 18:49:01

Автор: Clio
капля чернил истории в каждом из нас
принадлежность: god
анкета: клио
Тысячи лет дарю людям вдохновение для великих свершений. Внушаю любовь к минувшему, наблюдая за чередой радостных и горестных событий вместе с небесной сестрой.
пантеон: греческий пантеон
Сообщений: 436
Уважение: +289
Посты:
0

Всякий человек - это человечество,
его всемирная история.
Жюль Мишле

Старик Мишле, пикардиец по происхождению, имел двенадцать детей, из которых выделял одного: Поля. Чтобы помочь любимому сыну встать на ноги, около десяти лет назад он купил ему в Париже типографию, несколько ущемив при этом остальных своих детей.
Будучи состоятельным представителем третьего сословия, достаточно успешным типографом, республиканцем и вольтерьянцем Полю не составило труда найти себе супругу. Ей стала не слишком набожная, но сохраняющая в душе некое изначальное благочестие, уроженка Арденна.
Валери была красивой девушкой, быть может, не более красивой, чем некоторые другие, но подвижный алый рот и большие невинные глаза подчеркивали её миловидность. Она была из тех женщины, в лицах которых всю жизнь таилось что-то детское. Что в первый день их встречи, что сейчас, спустя уже пять лет супружества, несмотря на яркую женственность, а главное глубокую беременность, щеки Валери иной раз наводили на мысль о двенадцатилетней девочке, сияющие глаза - о девятилетней, а изгиб рта - о пятилетней крошке.
Клео де Фурси находила молодую женщину с её овальным лицом, глубокими темными глаза и длинными тяжелыми косами, так и норовившими умоляюще зацепиться за всё, чего можно было коснуться – поразительно очаровательной.
Она считала Валери своей ближайшей подругой, несмотря на то, что помогала господину Мишле в типографии. По наблюдениям самой Клео, солидарных с прогнозами врачей, мадам Мишле скоро предстояло разрешиться от бремени, а потому она с нетерпением ожидала, когда же сможет взять на руки будущий светлый ум Франции. Мадмуазель де Фурси предчувствовала и предвещала ребёнку известность, ей неимоверно хотелось оставить на крохотном тельце миллиарды своих благословенных поцелуев. И словно бы откликаясь на её настроения, семейство Мишле отвечало тем же – будущие родители радовались. Ещё не видя своё дитя, они им восхищались. У них в роду была неистребимая потребность верить в одного из своих. Их сын, бесспорно сын, верили они, станет выдающимся человеком, а его большая голова будет таить в себе великие возможности.

Клео отобрала у молодой женщины шляпку:
- Прошу, Валери, одумайся! Вспомни, что тебе сказал доктор Дюже. Тебе нужен отдых и покой, а не долгие прогулки.
- Я не вынесу больше и дня проведенных в этой спальне! – едва ли не со слезами на глазах воскликнула она. В пылу недовольства она стягивает с рук перчатки и кидает их в дальний угол комнаты.
- На улицах Парижа сейчас неспокойно. Это не лучшее место для променада в твоём положении, ma puce, - всё тем же заискивающим голосом, которым говорят либо с капризничающими детьми, либо с больными, произнесла Клео и опустила шляпку на комод: - Раз ты так хочешь на свежий воздух, я могу написать своим друзьям в Со. Полагаю, Поль не станет возражать, если ты покинешь город на неделю-другую.
Валери поглядела на подругу с таким видом, словно та раскрыла перед ней все тайны этого мира. Поразмышляв над озвученным предложением, она присела на стул и вытянула ноги, Клео лишь мельком взглянула на изношенные туфли.
- Но я хотела дойти до аптеки. Мсье Воклен обещался подготовить мазь от отёков и глазные капли для Поля.
- Я схожу, - Клео подходит к женщине, целует её в щёку и чувствует, как по всему её телу растекается благодарность за то, что подруга податлива, будто мягкая глина в руках у скульптора. - Но, если ты хочешь прогуляться, дойди до типографии и напомни господину Мишле-старшему, что ему необходимо выбить за обедом бокал красного вина.

В это неспокойное время она носила имя Клеопатры Сибил де Фурси. Ей история была довольно прозаичной. Её отец работал библиотекарем в Луврской библиотеке, был историком и литератором, происходящим из старинного, но, что не удивительно, обнищавшего графского рода. К моменту встречи с Мишле, Клео уже как год предоставлена сама себе – оба родителя скончались. Мать от оспы, отец от горя.
Она переводила тексты с нескольких языков, говоря, что влюблена в легенды и мифы, которыми было овеяно прошлое. Её знали и пускали в Королевский кабинет, позволяя помогать, однако она всё равно ощущала тиски, в которые её схватило общество. Она ощущала, что это время не позволяет в полной мере вершить то, ради чего она была создана.
И следом за тревожным маячком упаднических настроений народ Франции восстал, веря в идеал, вооруженный мечом. Встав во весь рост и полагая, что одним и тем же внезапным движением закроются ворота зла и откроются ворота добра. И, право слово, толпы и лозунги, свобода мысли и провозглашение истины, излечение миазмов и венчание народа… всё это пленяло де Фурси.
Она была свидетельницей многих перемен и знала, что жизнь даёт людям то, что они готовы реализовать или осознанно попытаться от неё получить, а не то, что укладывается лишь в радужные мечты и эмпирические желания. Суть и мораль были просты: на что народ рассчитывал, чего добивался делом, а не словами, то и обретал. Активный практик получал победы, бездеятельный мечтатель - разочарования.
Сама она была из тех, кому ближе было раздувать зарождающее пламя людских начинаний в костре, нежели прикалывать к платью триколор.
- Безумие, - проговорил аптекарь Воклен.
Бесшумно, а может шаги растворились в шуме толпы, высыпавшей на улицы в дивный летний воскресный день, он подошел к застывшей в дверях девушке и чуть облокотился на откос.
Несколько часов назад улицы Парижа ещё были спокойны. Несколько часов назад молодой адвокат Камиль Демулен, случайно столкнувшийся с незнакомкой, которой подсказал дорогу, ещё не был охвачен одержим фанатичной идей, ещё не призывал никого к оружию. Но вряд ли бы кто понял, что первый клич над Пале-Рояль был вызван божественным вмешательством.
Клео выведенная из собственных мыслей бархатным, но усталым голосом сорокалетнего мужчины, едва заметно вздрогнула:
- Прошу прощения?
- Безумие чистой воды, вы не находите? – повторился мсье Воклен и махнул рукой. Она заметила на его длинных узловатых пальцах мозоли и ожоги, но омерзения не испытала. За свою жизнь – бесконечно долгую – она видала и худшие рубцы от ран.
- Вы думаете? – она проворнее перехватила свертки с лекарствами и уверенно взглянула в лицо аптекаря: - Как говорят, король вновь отстранил Неккера от управления.
- Ох, мадемуазель, ступайте скорее домой и не думайте о политике. Хотите я попрошу своего ученика проводить вас, если вы опасаетесь беснующейся толпы?
- Благодарю, я дойду одна, - Клео шагнула на улицу, попрощалась и поспешила скрыться за углом, чтобы не пробуждать в Воклене любопытства.

Выждав несколько мгновений, девушка, поправила шпильку, из последних сил удерживающую локон, прижала к груди лекарства и двинулась вверх по улице. Своё собственное любопытство она умолять не собиралась – желая непременно всё увидеть собственными глазами. Даже ценой опоздания к ужину. Даже ценой новых слез и причитаний Валери Мишле. И видимо окончательно увлекшись протестом, лозунгами и борьбой меж представителями одной расы, одной народности, Клео проглядела тот миг, когда чуть было не попала под копыта запряженных в повозку лошадей.
Чуть.
Ведь всё решил миг.
Миг, когда её потянули прочь и толкнули. Миг, когда она оказалась на земле.
Возможно она ушиблась, однако боли она не почувствовала. А может та пока не дала о себе знать, поскольку даже столь стойкая девушка как де Фурси имела свойства поддаваться удивлению.
- Нет-нет, всё хорошо, я… - но поток её благодарности, как минимального способа проявления воспитанности и вежливости, теряется в кипучей деятельности её спасителя.
Она глядит по сторонам.
Ни одна из революций не проходила элегантно, тихо, деликатно, нежно и аккуратно. Это всегда был мятеж, акт насилия, с помощью которого один класс свергал другой.

Клео забежала в несколько домов, прося хозяев дать ей воды и чистых тряпок, чтобы промыть и перевязать раны. Сердобольные и мягкосердечные хозяйки, видящие из окна творившийся хаос, отправляли своих мужей на улицу с тазами полными воды. Там они выискивали глазами девушку и спрашивали в чем ещё могли бы быть полезны.
Она держалась по близости от своего неожиданного спасителя. И первой оказалась рядом, когда солдат королевской гвардии бесцеремонно заставил того прервать свою работу по уменьшению страданий раненых.
Клео наспех обтерла руки о пышную юбку, совсем не заботясь о том, что на светлой ткань останутся кровавые разводы. Она хотела было вступиться за мужчину, назвавшемся хирургом, но девушка лишь перехватывает его руку, тянущуюся к шпаге:
- Не усугубляйте, - не совсем уверенная что её услышали, зато точно понимающая что гвардейский лейтенант её рассматривает, а потому смущенно улыбается.
- Мадам? – ответная улыбка уже для мсье де Ваала. Она легко кладет свою руку на его предплечье и готова разойтись благодарностью перед великодушием офицера. С непременным заверением, что они немедленно отправятся домой.
Но этого не требуется.
- Я ещё раз прошу прощения за это недоразумение, мадемуазель.
- Вам повезло, что меня сочли вашей женой, - в её голосе ни тени недовольства или испуга. Лишь легкая шутливость и добродушное расположение.
На самом деле ей почти хочется смеяться, потому что где-то там среди раненых, рваных тряпок и носилок, она оставила лекарство, но возвращаться – глупо. К тому же, она могла рассказать Мишле правду, пусть и чрезмерно встревожив своей историей Валери.
Еще Клео понимает, что выглядит не так, как подобает мадемуазель идущей рука об руку с мужчиной: взлохмаченная, перепачканная и с горящими глазами.
- Клео де Фурси, - она могла бы назвать и полное, остроумно подметив "но раз уж люди считают нас супругами, можете называть меня "Клео", однако жеманство и кокетство были дики для её временами излишне сухой натуры.
Ещё, она искренне была согласна с высказыванием о том, что источником прелести новых знакомств является не столько то, что прежние наскучили, и не радость перемен, сколько досада, оттого что те, кто вас слишком хорошо знали, перестали вами восторгаться и замечать достоинства.
- Вы и вправду армейский хирург, мсье де Вааль?
«Только ли?»
Если ранее она отказалась от провожатого в лице подмастерье аптекаря, то сейчас вовсе не возражала против общества отважного врача.

[nick]Cleopatre de Furcy [/nick] [lz]<center><name>Клео Сибил де Фурси</name></center> <br>Ближайшая подруга госпожи Мишле, матери будущего известного французского историка. Незнакомка случайно вдохновившая Демулена.[/lz]

Отредактировано Clio (2021-02-19 19:44:08)